Страшный суд начался

Мюнхенский палеонтолог Петер Веллнхофер занимался исследованием окаменелых останков прапредка птиц — так называемого археоптерикса. Птичка эта жила примерно сто пятьдесят миллионов лет тому назад. Длина ее — около 40 см, а примерная цена — 8 млн немецких марок. На планете обнаружено всего семь экземпляров подобного вида. Отсюда и космическая цена. Так вот, между зубами археоптерикса доктор Веллнхофер обнаружил треугольный кусок кости, типичный для совсем иной формы жизни: плотоядного динозавра, так называемого аллозавра. Доктор Веллнхофер утверждает, что все позднейшие виды птиц, «от воробья до кондора, происходят от различных видов динозавров».

Согласно общепринятым взглядам, птицы произошли от рептилий. Я не буду здесь вдаваться в подробности относительно того, какая из гипотез представляется мне более обоснованной, но, если воробьи тоже происходят от динозавров, это означает, что каждый воробей — носитель наследственного генетического материала динозавров. Быть может, этот факт поможет сообразительным генетикам установить истинную причину, по которой динозавры должны были внезапно и повсеместно исчезнуть на всей нашей планете. Почему должны были? Возможно, потому, что присутствие ненасытных чудовищ на Земле представляло смертельную угрозу для прочих ее обитателей. Не исключено, что они едва не сожрали все живое на ней, в том числе все виды растений и животных, что делало невозможной эволюцию видов до появления человека. Возможно, кто-то неведомый решил, что такая идеальная планета, как Земля (где не слишком жарко и не очень холодно), — слишком большая роскошь для обитания тупых и жестоких чудовищ, не обладавших абсолютно никакими предпосылками для возникновения разума и создания первых орудий. Возможно, возможно и возможно… Генетические знания можно сравнить с книгой по истории, попавшей в руки к десятилетнему школьнику. Он найдет в ней картинки и пояснения о реалиях, о которых он прежде понятия не имел и которые его рассудок еще не в силах воспринять. И вот вдруг он получает ясные как божий день ответы на вопросы, которые еще и не думал задавать.

Как же, собственно говоря, возникло человеческое сознание? Этот вопрос лет двадцать назад задал Джулиан Джэйнс, профессор психологии Принстонского университета в США, что заставило его коллег недоуменно покачать головой. Разум? Простите, но ведь оно же возникло в ходе эволюции. В самом деле? Но откуда же мы узнали, что мы — это мы? Способна ли живая клетка осознавать свое существование? Знает ли разум рыбы о существовании других своих собратьев по виду, или же более крупные рыбы пожирают мелких, сами того не сознавая? Сознание — это нечто такое, что не имеет ничего общего с рефлексами, страхом или повиливанием хвоста. Кроме того, сознание — это не некая сумма процессов мышления. Более того, опыт имеет к сознанию столь же мало отношения, как и обучение. Мы можем загрузить в электронный мозг такой огромный объем информации именно потому, что он никак не связан с сознанием. Джейнс писал:

«Периоды проявления нашего сознания, в сущности, являются куда более короткими, чем мы думаем. Заметить и осознать их очень трудно, ибо мы остаемся самими собой и в те моменты, в которые не сознаем себя, то есть, по сути дела, не пользуемся сознанием. И, однако, наше сознание накладывается на такие провалы, словно всеобъемлющая сеть, создающая иллюзию плотности и непрерывности. Бессознательное же можно сравнить с множеством предметов, находящихся в темном помещении, на которые не падает свет настольной лампы».

Как же проявляется наше сознание? Как оно возникло? Этот вопрос так же остается без ответа, как и вопрос о математических способностях. Среди всех животных, обитающих на нашем земном шаре, лишь человек обладает математическими знаниями. Выглядящее вполне логичным утверждение о том, будто нам, людям, было необходимо научиться счету, чтобы общаться друг с другом или обмениваться товарами, ставит телегу впереди лошади, то есть меняет местами причину и следствие. На самом деле сперва должна была возникнуть способность к счету, а уже затем появились числа. В конце концов у зверей тоже есть лапы с подобиями пальцев, однако ни одной собаке до сих пор не приходило в голову считать по пальцам свои косточки и колбаски. Способность к математике — непременная предпосылка для любой области науки. Без математики невозможно ни считать, ни сравнивать и сопоставлять. Макс Флиндт, занимавшийся этим вопросом, поясняет его на следующем примере: