Страшный зверь

— Есть, но мама сказала мне, что в нем ночью кто-то здорово похозяйничал. Замок сломали, перекидали все, что в нем было. А там, по сути, одна старая мебель и хранилась. Машину еще отец добил, кому-то отдал на запчасти, а Катя собиралась купить себе, но так ничего и не купила. А гаражи у нас в городе — дефицит, поэтому до сих пор и не продали. Может быть, там кто-то искал?

— Не исключаю, все возможно. Но, значит, и этот вариант отпадает. Остаются знакомые. Мы сейчас приедем, и вы мне продиктуйте примерный хотя бы список тех, с кем он мог тут пересекаться. А я попробую с каждым снова встретиться и переговорить… Наверное, мне придется взять машину в прокате, нельзя же наглеть, — он усмехнулся взглянув на водителя, — и гонять служебную машину с утра до вечера!

— Если вы обо мне, — отозвался водитель, — то я в полном вашем распоряжении, Александр Борисович, не стесняйтесь, куда надо, туда и поедем.

— Спасибо, конечно, я понимаю, но у вас день все же нормированный, а у нас, увы, нет. Я вовсе не хочу вас эксплуатировать. Так что подскажите, где у вас тут пункт проката, и я на всякий случай арендую ненадолго машинку. Не помешает. Опять же поможет, если придется срочно мчаться в госпиталь. Я ж не стану поднимать вас среди ночи, сам подъеду. Жизнь, Николай Митрофанович, штука непредсказуемая… Так где, говорите?

— На Семеновской есть хороший пункт, я знаю…

— Это далеко?

— Нет, я знаю, где, — отозвалась Валя. — Я подскажу вам.

— Очень хорошо! — бодро воскликнул Турецкий. — Тогда мы и не будем сегодня держать Николая Митрофановича. Я позвоню Махотину, может быть, придется встретить хирурга из Москвы — это сейчас самое главное. Жизненно важное — в прямом смысле, вы согласны, Николай Митрофанович?

— Ну, конечно, — кивнул тот. И по его выражению Турецкий понял, что в глубине души водителю совсем не нравилась перспектива таскаться с москвичом по неизвестным адресам. А что москвич настырный, в этом у него уже не было сомнения. И он с радостью уехал, когда Турецкий с Ванюшиной вышли из машины у ее дома, и Александр Борисович повторил ему, что прямо сейчас и перезвонит прокурору и поблагодарит за поддержку и помощь.

Они зашли в подъезд, и Валя повернулась к нему:

— А ловко ты его… Я так поняла, что он — стукач?

— Ну, а как же! И двух мнений нет. Кстати, а другого пункта проката здесь поблизости нет?

— Я поняла, — она улыбнулась. — Сейчас позвоним, и я узнаю.

— Обязательно позвоним, но только после того, как я проверю всю квартиру. И машину ты возьмешь на свое имя. Поиграем еще немного в шпионов, не возражаешь? — он чуть улыбнулся.

— Поиграем, — с готовностью отозвалась она, — я уверена, что у нас это получится.

«С тобой, — отметил Турецкий. — Живая жизнь сильнее бед и ожиданий… В этом Валя права».

— Слушай, Валюшенька, а в гараже погреба нет случайно? — он сам не понял, откуда у него возник этот вопрос, а она посмотрела на него, как на волшебника.

— Есть. Только маленький. И не погреб, а папин сейф, как он его называл. В углу, под шинами. Надо скорее посмотреть!

— Успеем, — успокоил ее Турецкий. — Когда стемнеет немного… Гера знал об этом?

— Ну, а как же!

— Наверняка папа его посвятил, там же его «заначка» хранилась! Как я не подумала? А ты откуда узнал?

— У меня у самого был гараж — ракушка обыкновенная, возле дома, во дворе. И у соседей — тоже. И у каждого, в том числе и у меня, были в углах такие «сейфы», как ты говоришь. Надобности в них не было никакой, но один сделал, и все остальные — тоже, как мартышки. Психология такая: что-нибудь таить от жен, бутылку водки например, которую собираешься распить с соседом за гаражами, в антисанитарных условиях загаженных кустов. Как будто этого нельзя было сделать дома. Но… вроде как иначе ты — и ненастоящий мужчина…

— Да, — очень непосредственно рассмеялась Валя, — интересная она, ваша психология «настоящих мужчин»! За Германом я такого никогда не замечала. Он — слишком правильный, четкий. Даже во сне не храпел.

— А хотелось бы? — с легкой усмешкой спросил Турецкий и почувствовал неловкость от своего вопроса.

— Чтоб храпел, нет. Я — о другом.

— Не объясняй, я понимаю тебя. Тоскливо бывало, да?

Она долгим взглядом посмотрела на него и опустила глаза.

— Какая теперь разница?.. Что было…

— Не торопись раньше времени. В смысле отпевать.

— А ты сам-то веришь?.. Не надо, Саша. Я тебе благодарна, ты знаешь, не береди рану… Пойдем домой, покормлю тебя, а потом заглянем в гараж. Если он что-то прятал, то только там. Домом он не стал бы рисковать. Это было бы неправильно, — она подчеркнула последнее слово, — понимаешь меня?

— Понимаю, конечно, но иногда очень хочется, чтобы человек поступал неправильно. То есть не по правилам, а по наитию, что ли, под влиянием чувства.

— Вот то-то и оно, — Валя вздохнула. — У нас и ребенка не было потому, что мы морально с ним еще, оказывается, не созрели. И рожать мне было бы неправильно.

— А у нас говорили, что у вас идеальные отношения, и я иногда даже крепко вам завидовал.