Страсть

— Должна признаться, этим вопросом ты застал меня врасплох. Дай мне минуту.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— А теперь спроси снова.

— Что это ты только что делала?

— Я привела свои мысли в порядок, чтобы сосредоточиться на твоих вопросах. Спрашивай.

— Как тебе удалось понять, что происходит в душе Стива?

— Просто я умею слушать.

— Слушать что?

— Это.

Пэш положила руку себе на живот.

— Или это.

Она положила руку на грудь.

— И только после этого я слушаю вот здесь.

Она прикоснулась указательным пальцем к виску.

— Ты хочешь сказать, ты все это чувствуешь?

— Да. Волны чувств я преобразовываю в слова.

— Значит, тебе удалось проникнуть во внутренний мир Стива? И что ты чувствуешь?

— Я чувствую в нем волну гнева.

Пэш снова закрыла глаза, словно пытаясь вспомнить что-то давно забытое.

— Он обижен на тебя, Иван.

Она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Ты нужен ему гораздо больше, чем он тебе. Ты всегда заполнял собой пустоту в его душе, как в эмоциональном смысле, так и разделяя его повседневные заботы на ферме. А теперь ты все еще разделяешь с ним заботы на ферме, но уже совсем не делишься своими эмоциями. Мое появление вытеснило его из твоей жизни.

— Так вот почему он так зол на меня!

— Думаю, именно поэтому.

— Значит, когда он предложил нам сообразить на четверых, в нем говорил не просто развратник и сукин сын. Мне хорошо известно, каким мерзопакостным он может быть, но я никогда бы не подумал, что он способен на подобные предложения. Каждый раз, когда мы устраивали двойные свидания, и речи быть не могло о том, чтобы мы находились в одном помещении.

— И как часто у вас это происходило?

— Достаточно часто, чтобы понять, что ему эта идея не по душе.

— Я спрашиваю не поэтому.

— Я знаю.

Пэш протянула руку и дернула меня за ус.

— Ай! За что?

— Просто чтобы напомнить тебе, что ты больше не бабник.

— Это верно. Да мне и ни к чему больше быть бабником, когда у меня есть такая кошечка.

Она посмотрела на меня так, что я вздрогнул, предвкушая удовольствия предстоящей ночи.

— Я докажу это со временем, а сейчас я попрошу тебя повторить то, что ты говорила о книге, чтобы я мог это записать.

Она повторила сказанное.

— Ты действительно считаешь, что это может сделать каждый?

Она ткнула в меня пальцем.

— Каждый, и даже ты.

— Что, ты правда считаешь, что старого пса можно научить новым трюкам?

— Конечно, даже таких неразборчивых в связях прохвостов, как ты.

Я рассмеялся.

— Я думаю, что каждый человек способен постичь свой внутренний мир. Просто я тренировала в себе эту способность, как физически тренируешься ты, когда поднимаешь громадные охапки сена.

Я улыбнулся про себя, понимая, что для того, чтобы прийти к такой аналогии, она должна была не раз наблюдать, как я это делаю. Чтобы скрыть свое изумление, я начал набирать текст. Тем временем она продолжала:

— Поначалу люди проявляют жуткое нетерпение, если ответная реакция не возникает молниеносно. Чтобы познать свой внутренний мир, необходимо полностью успокоиться. И чем лучше тебе удается это сделать, тем заметнее результат.

Закончив набирать текст, я спросил:

— А этот принцип так же эффективен в постели?

— Надеюсь, что да. Время покажет.

— Мы обязательно проверим это на практике!

— Думаю, ты следишь за тем, что набираешь. Кое-что из сказанного предназначается только для тебя.

— Не волнуйся. Я постараюсь не написать ничего такого, что не понравилось бы моей дорогой матушке.

Я еще раз просмотрел то, что успел записать, и мне в голову тут же пришло еще с десяток вопросов.

— Как, черт возьми, тебе удалось до этого дойти? Такое далеко не с каждым бывает.

— А ты обещаешь слушать предельно внимательно?

— Я сделаю все, что в моих силах.

Я сжал ее руку в своей.

— Рассказывай.

— Помнишь мою бабушку?

— Не то чтобы я лично ее знал, но я помню, что ты о ней рассказывала.

— Так вот, она раскрывала секреты людей, иногда сама того не желая. Но, Боже мой, как же она была забывчива! — Пэш улыбнулась, воспоминая об этом. — Часто ей казалось, что кто-то ей что-то рассказал, хотя на самом деле она интуитивно разгадывала эту информацию. Когда мне случалось бывать у нее, я не раз становилась свидетелем того, как она выливает на очередного беднягу покупателя поток информации, которую она просто не могла услышать от кого-либо.

Она задумчиво потерла кончик носа и глубоко вздохнула.

— Бабушка рассказывала мне о том, что пережила за свою жизнь. Она стыдилась своих способностей. Всю жизнь она скрывала их, потому что все вокруг, включая и мою маму, считали ее в лучшем случае эксцентричной, а в худшем — просто чокнутой. У нее был дар, и он передался мне по наследству.

Она ждала моей реакции.

— Продолжай, я слушаю.

— Она рассказала мне обо всем, когда поняла, что я унаследовала ее дар. Именно тогда я начала постигать особенности самого процесса. В этой книге обобщены мои познания. — И снова она попыталась уловить мою реакцию. — Я хотела сказать тебе еще одну вещь…

— Страсть моя, просто скажи мне это.

Она взяла подушку, лежавшую на диване, и прижала ее к себе.

— Помнишь, я рассказывала тебе, что мой дедушка погиб в результате несчастного случая?

— Помню.