Страсть

Он, должно быть, понял, что тело Люс нагрелось. Жар, поднимающийся в ее сущности, распространился по ее груди и прилил к её щекам. Слезы наполнили ее глаза. Она поцеловала его сильнее. Она прошла через это так много раз, но почему-то эти ощущения были другими.

С громким свистом он раскрыл крылья, и затем ловко и плотно обернул их вокруг нее, как колыбель из мягкого белого пуха.

— Ты действительно веришь в это? — прошептала она. — Что когда-нибудь я пройду через это?

— Всем своим сердцем и душой, — сказал он, гладя ее лицо в своих ладонях, туже обтянув свои крылья вокруг них обоих. — Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. Я буду любить тебя каждый миг во времени.

К тому времени, Люс опалило жаром. Она вскрикнула от боли, корчась в руках Даниэля, тепло ошеломило ее. Её кожа горела, но он не отпустил ее.

Момент настал. Звездная стрела была завернута в ее платье, и это — прямо сейчас — был тот момент, когда она должна использовать её. Но она никогда не собиралась сдаваться. Не с Даниэлем. Не тогда, когда она знала, независимо от того, как трудно это далось, что он никогда не бросит её.

Ее кожа начала волдыриться. Жар был настолько жестоким, она ничего не могла сделать, лишь дрожать.

И тогда она могла только кричать.

Лейла сгорела, как только пламя поглотило ее тело, Люс почувствовала свои собственные тело и душу, они были свиты в обмен, стремясь быстрее убежать от безжалостного тепла. Столб огня становился все выше и шире, пока не заполнил комнату, и мир, пока это не стало всем, и от Лейлы не осталось ничего вообще.

Люс ожидала темноту, а нашла свет.

Где Предвестник? Может, она все еще внутри Лейлы?

Огонь продолжал сверкать и не гас. Огонь распространялся и поглощал все больше темноты, достигая неба, как будто сама большая ночь была огнеопасна, пока горячее пламя красных и золотых искр не было всем, что могла видеть Люси.

Каждый другой раз, когда ее прошлое "я" умерало, Люс освобождалось от огня и одновременно оказывалась в Предвестнике. Что-то изменилось, что-то, что заставило ее видеть вещи, которые, вероятно, не могут быть реальными.

Крылья в огне.

— Даниэль! — закричала она. Что-то похожее на крылья Даниэля летело сквозь волны пламени, поймав огонь, но не дымились, как если бы они были сделаны из огня. Все, что она могла разобрать, были белые крылья и фиалетовые глаза. — Даниэль?

Огонь перекатился через темноту как гигантская волна через океан, которая разбилась о невидимый берег, неистово пронеслась по Люси, мгновенно охватывая ее тело, ее голову, и оказалась далеко позади нее.

Затем, как будто кто-то затушил свечу, послышалось шипение, и все потемнело.

Холодный ветер набирал силу позади нее. Всё её тело покрылось гусиной кожей. Она крепко обняла себя, сжимая колени, и вдруг с удивлением поняла, что никакая земля не поддерживает ее ноги. Она точно не летела, только бесцельно парила. Эта темнота не была Предвестником. Она не использовала звездную стрелу, но так или иначе… умерла?

Она была напугана. Она не знала, где она находилась, только что она совсем одна.

Нет. Здесь был кто-то еще. Скребущийся звук. Тускло-серый свет.

— Билл! — закричала Люси, при виде его, столь маленького, она начала смеяться. — Слава Богу! Я думала, что потерялась, Я думала… не имеет значения. — Она глубоко вздохнула. — Я не смогла сделать это. Я не смогла убить свою душу. Я найду другой способ сломать проклятие. Даниэль и я — мы не разочаруем друг друга.

Билл был далеко, и, подплывая к ней, он делал петли в воздухе. Чем ближе он находился, тем больше становился, раздуваясь, пока ему не стало два года, потои три, потом десять — размер маленькой каменной горгульи, когда она путешествовала с Люси. Тогда началась реальная метаморфоза:

Позади его плеч выросла пара более толстых, более мощых, черных как уголь крыльев, они развивались дальше, разрушая его знакомые маленькие каменные крылья в хаос сломанных кусочков. Морщины на его лбу углубились и распространились по всему его телу, пока он не стал выглядеть ужасающе высушенным и старым. Когти на его ногах и руках становились более длинными, более острыми, более желтыми.

Они блеснули в темноте, как бритва. Его грудь расширилась, густые, курчавые черные волосы распустились, он стал бесконечно больше, чем он был раньше.

Люс напрягалась, чтобы подавить вопль, зарождающийся в ее горле. И она справлялась, пока не увидела каменные серые глаза Билла, их радужные оболочки до нижних слоев пылали, светясь столь же красно, как огонь.

Потом она закричала.

— Ты всегда делаешь неправильный выбор. — Голос Билла стал жутким, глубоким и наполненным мокротой и скрипом, не только для ушей Люси, он доходил до самого дна ее души. Его дыхание ударило ее как кулаком, сильным запахом смерти.

— Ты… — Люс не могла закончить фразу. Было только одно слово для злого существа перед ней, и сказать мысль вслух было страшно.

— Плохой парень? — прокудахтал Билл. — Сюрприз! — Он тянул слова так долго, что Люси была уверена, что он начнет загибаться и кашлять, но этого не случилось.