Страсть Черного Палача

Впрочем, сумерки мешали определить назначение помещения. Стены здесь были отделаны ароматным деревом, а чуть в стороне стоял длинный стол с десятком стульев. Пара статуй по углам, и мягкий ковер на полу.

Я снова вздохнула, посмотрев в окно.

– Лучше бы я родилась мужчиной, – грустно усмехнувшись сама себе, задумчиво произнесла вслух.

– Тогда это платье шло бы вам гораздо меньше, – раздался чуть в стороне мужской голос.

Знакомый до боли. До судорожно сжатых пальцев на ногах. До стона, застывшего в горле.

Я резко повернула голову, замечая у соседнего окна мужскую фигуру.

Черный камзол, черные волосы, черные перчатки…

Как перья ворона. Как крылья ночи.

Только глаза изредка поблескивают алыми искрами. И я вижу это даже в такой, почти ослепляющей темноте.

– Опять мы с вами встречаемся, – тихо проговорил он мягким голосом, отозвавшимся в груди взрывом огня.

В один миг стало жарко.

Он смотрел прямо на меня, прижимаясь плечом к стене. Поза дышала расслабленностью, слабый серебристый свет падал на одну половину лица, придавая чертам еще больше пугающей, но таинственной притягательности.

– Что вы тут делаете? – сбивчиво спросила я, тут же растеряв все самообладание.

Сердце выдавало рваный ритм. Даже дышать стало тяжело, настолько сильно оказалось нахлынувшее волнение.

– Могу спросить вас о том же, – спокойно проговорил он, и мне показалось, что в уголках губ блеснула тень улыбки.

Но все же красивое, аристократическое лицо почему-то выглядело печальным. Словно мужчина был огорчен чем-то. И от этого под ребрами тоскливо заныло.

– Вам грустно? – вдруг спросила я, совсем не задумываясь о том, как бестактно это звучит.

С детства мне было привычно говорить именно то, что на душе. Без лжи или иносказаний. К сожалению, не всегда это качество помогало в жизни.

Вот и сейчас мужчина усмехнулся.

– Вы явно не знакомы с придворным этикетом, асаи, – прозвучал ответ, оказавшийся очень обидным.

Я поджала губы.

– Прошу прощения за то, что побеспокоила. Можете стоять здесь один в темноте, сколько вам…

И уже развернулась, чтобы уйти, как со спины раздалось:

– Не сердитесь, это комплимент.

Я замерла на месте от неожиданности.

– Комплимент?

Вновь взглянула на мужчину и увидела, как красивые, немного дерзкие губы смягчились.

– Конечно, комплимент. В свете всем наплевать, что у вас на душе, лишь бы на лице была улыбка. А вам вот не все равно. И, по-моему, это прекрасное качество.

– Я привыкла говорить и делать то, что хочу… – проговорила в ответ, слегка краснея. Надеясь лишь, что в темноте это не сильно бросалось в глаза.

Почему-то мне ужасно хотелось выглядеть уверенной в себе. Хотелось держаться хотя бы наполовину с таким же достоинством, как получалось у этого человека.

Но голос упрямо срывался, а губы слегка дрожали, стоило почувствовать на себе темный, внимательный взгляд.

– Вам повезло, если вы способны делать это также легко, как говорите, – ответил мужчина. – Я вот не свободен ни в своих желаниях, ни в своих действиях.

И, несмотря на то, что эти слова звучали очень грустно, задумчивое лицо было безмятежно спокойно. Словно он всю жизнь прожил именно так, а не иначе.

– Это очень печально, – заметила я, подходя ближе и вставая по другую сторону окна. Теперь между нами было не более двух метров лунного света. – Но, наверно, никто из нас полностью не свободен. Вот за стеной праздник, а мы стоим тут во мраке и смотрим через стекло на черное небо.

Он понимающе улыбнулся. От этого в груди неожиданно стало тепло.

– Как раз здесь мы с вами вольны делать то, что хотим, – раздался через мгновение ответ. И антрацитовые глаза едва заметно сверкнули алым. – Свободны не быть там, где нас ждут.

– Наверно, вы правы, – улыбнулась я в ответ.

Повисла тишина, но она не была гнетущей или тяжелой. Напротив, с каждой секундой, что мы молчали и смотрели друг на друга, вокруг будто разогревался воздух, входя в легкие едва заметным, огненным ядом.

И вдруг мужчина многозначительно произнес:

– Кроме того, что бы ни заставило вас покинуть ужин, на мой взгляд, это не должно мешать развлекаться. Вы согласны?

И тут же протянул мне руку. Льдисто-белый свет сверкнул на черной перчатке.

Я ничего не могла понять, растеряно хлопая широко раскрытыми глазами.

– Станцуете со мной, Лилиана? – едва заметно улыбнулся он, видя мое замешательство.

В голове, словно эхо, повторилось мое собственное имя, сказанное его тихим, пронизывающим голосом. Мурашки прокатились по спине обжигающей волной.

А вокруг все также разливалась оглушающая, почти звенящая тишина.

– Без музыки? – удивилась я.

Мужчина улыбнулся шире. Потом сделал шаг к окну, с силой повернул тугие ручки и распахнул тяжелые створки.

Оказалось, что балкон приемной залы, где проходил званый ужин, располагался за поворотом стены, всего в каких-нибудь двух десятках метров впереди. И тонкая, немного приглушенная мелодия, доносящаяся с балкона, мгновенно ворвалась в темную комнатку.

Мужчина снова протянул руку, и теперь одна его бровь была вопросительно приподнята.

Я не смогла сдержать ответной улыбки. В виски ударила кровь, возбуждая каждый нерв.