Страсть и гнев

Хорошо бы никто не заметил, что она почти ничего не ела. Джизелла очень понравилась Фанни, и ей совсем не хотелось обижать радушную красавицу-домоправительницу.

Заметив, что Ральф тоже встал, она схватила со стола блокнот и через минуту в пугающей близости от весьма странного жениха уже шагала вниз по лестнице. На террасе весело щебетали девушки, убирая со стола посуду.

Едва она сошла с последней ступеньки, как ноги ее утонули в мягкой траве газона с затейливыми тропинками между кустами роз, ароматом которых было пропитано все вокруг.

Усилием воли удержавшись от одобрительных возгласов, Фанни шагала вперед, стараясь ничем не выдать чувств, которые пробуждала в ней мужская рука, поддерживавшая ее под локоть.

Ей очень хотелось отстраниться от шедшего рядом мужчины, но она не сделала этого, чтобы он не подумал, будто имеет дело с истеричной ханжой, которая самый невинный и естественный жест мужчины воспринимает как посягательство на свою честь, даже когда это просто жест вежливости. Не хватало еще того, чтобы он догадался, насколько его близость болезненна для нее.

— При моем отце этот чудесный сад представлял собой непроходимые джунгли, — сообщил Ральф, нарушая затянувшееся молчание. — Но Полли совершила чудо. Она выкопала всю лаванду и посадила самшит. Правда, он растет очень медленно, но она уверила меня, что дело того стоит. А здесь… — Они наконец-то дошли до конца тропинки. — Здесь находится одна из двух лужаек, которую я, наверное, и имел в виду.

«Наверное» тут, кажется, любимое слово, отметила про себя Фанни. Под предлогом, что ей нужно посмотреть на дом, возвышавшийся над садом, она высвободила локоть и, хотя это далось ей нелегко, вновь напустила на себя сосредоточенно-деловой вид.

Зеленая лужайка, на глаз — не меньше акра, с несколькими кипарисами, на которые она обратила внимание еще сидя на террасе, как нельзя лучше подходила для приема. Однако…

— А нет другой лужайки поближе к дому, на случай, если вдруг пойдет дождь?

— Возражение принято, — с легкостью согласился он, засовывая руки в карманы узких брюк. — Признаюсь, я не подумал. Мне казалось, прием гостей вне дома спасет его от разгрома. И Элен, мать Мейбл, сказала, что летние свадьбы принято устраивать на пленере. Что ж, действительно лучше провести это мероприятие на лужайке, чем в каком-нибудь ресторане, где все чужое и безликое, или даже в собственном доме. Но если эта лужайка не подходит…

— Я так не сказала.

— Но подумали. — Он провел рукой по аккуратно причесанным волосам и обезоруживающе улыбнулся Фанни, — Что ж, взгляните на другую лужайку. Она почти такая же просторная. Идите сюда…

Он опять взял ее под руку и повел в направлении высокого кустарника.

Фанни подумала, что он совершенно невозможен, и в очередной раз удивилась, как это Мейбл Прайс оставляет его одного — разве можно доверять такому мужчине? Прижав блокнот к груди, она попыталась сосредоточиться на значимости собственной миссии, однако все ее мысли занимала волнующая близость Ральфа. Неожиданно она споткнулась о какой-то корень, и ветка кустарника зацепилась за ее волосы. Фанни вскрикнула от неожиданной боли.

— Стойте смирно. — Ральф мгновенно оценил ситуацию и, нахмурив брови, подхватил Фанни своими крепкими руками. Когда она пожелала высвободиться, он не позволил ей этого. — Не дергайтесь, иначе будет хуже.

Фанни же подумала, что хуже ничего быть не может! Он прижимал ее к себе. Среди кустов было темно и жарко… У Фанни гулко стучало в висках, ее бросило в жар. Молчание затягивалось. Глаза ее наполнились непрошеными слезами.

— Ничего, Фанни, не надо плакать, — ласково проговорил Ральф, осторожно ставя ее на землю. — Сейчас все будет в порядке.

Его длинные пальцы ловко высвобождали из плена блестящие золотистые пряди.

— Я не плачу! Еще не хватало! Вы бы тоже так себя вели, если бы вам выдрали клок волос.

— Вот это по-нашему! — Ральф улыбнулся. — Никому спуску не дадим!

Он освободил последнюю прядку и отступил на шаг — к невыразимому облегчению Фанни, которая прилагала неимоверные усилия, чтобы казаться спокойной. Однако от ее видимого спокойствия не осталось и следа, когда он смерил ее долгим внимательным взглядом и тихо произнес:

— У вас потрясающе красивые волосы, и вам не стоит заплетать их словно школьнице. — Он снял с ее носа очки и ласково вытер слезы со щек. — Удивительно, я только сейчас заметил, какие у вас красивые глаза.

— Вы всем женщинам говорите эту чепуху? — выпалила Фанни, пряча свои чувства за напускным раздражением, не в силах придумать ничего лучше.

— Неужели вы не любите, когда вам делают комплименты? Даже когда они искренние? — Он склонил голову набок и опытным взглядом окинул ее хрупкую фигурку.

Фанни, ничего не ответив, выхватила у него свои очки, водрузила их на нос и надменно спросила:

— Не пора ли нам продолжить путь? Только теперь вам придется идти помедленнее.