Страсть и надежда

— Не волнуйся. Я ее без вас сделаю. Слышь, девочка, как тебя… — Рыч всмотрелся в бейджик на груди девушки (а заодно и в саму грудь). — Люба!

Любаша, тут один паренек, светленький такой, не заходил?

— Заходил. А вам-то зачем?

— Ну как зачем?! Ну… — нет, определенно общение с официанткой сбило охранника с толку, он не мог собраться и соврать с банальной убедительностью. — Он — друг мой. Я ему кричал издалека… А он все не слышит. Видно, торопится куда-то…

— А, ну если друг, тогда другое дело, — смилостивилась Любаша. — Туда ваш приятель пошел, через черный ход вышел…

— Да? Спасибо! — Рыч побежал в направлении, указанном девушкой.

Как только он вышел из пиццерии, все официантки дружно засмеялись. И потом еще долго обсуждали любашино умение сбивать мужиков с толку в любой ситуации.

Не успела Света поговорить с Максимом по телефону, как снова раздался звонок. Звонил отец. Сказал, чтобы она его сегодня домой не ждала.

Это не было сюрпризом — Света уже привыкла, что отец часто не ночует дома. Все время где-то мотается. Ездит в командировки, чаще всего не очень далекие. Но что поделаешь — адвокатская работа нелегкая. Да к тому же и мужчина он еще не старый, имеет право на личную жизнь.

Максим вихрем ворвался в светину студию. Кармелита бросилась ему навстречу:

— Максим!

— Кармелита!

Света почувствовала себя лишней, подхватила сумку, взяла ключи и уже в дверях, мимоходом, сказала:

— Ну, ребята, вы тут пока… пообщайтесь. А я пойду куплю чего-нибудь к чаю, — и подмигнула Кармелите.

Максим крепко обнял любимую. И она подумала, как же это все так получилось, еще недавно боялась думать о нем, сторонилась. А теперь позволяет ему обнимать себя. Увидел бы отец… Или Миро…

— Максим, я сбежала! Для тебя. К тебе…

— Я знаю. Ко мне уже приходили. Что случилось?

— Отец с Бейбутом опять начали договариваться о нашей свадьбе. О моей с Миро. Мне стало противно. И я убежала. Я просто не могла там оставаться…

Понимаешь… Понимаешь, мне показалось… Если бы я там Осталась, там, рядом с ними, то это бы означало, что я согласна. А я не согласна.

— И я не согласен.

Максим утопил свое лицо в ее волосах. А потом вынырнул из этого душистого океана, и они поцеловались.

Максим как-то неловко повернулся, и боль в потревоженной ране вновь скрючила его.

— Что с тобой, Максим? Что?

— Так… Ничего… Ранка побаливает. Немножко…

— Ляг! Ляг! Болезный ты мой. Нельзя тебе было из больницы уходить, не долечившись.

Кармелита села на диван, а Максимову голову уложила себе на колени. Так хорошо, таксладко было гладить его волосы.

— Макс, почему у нас все так сложно?

— Ты потерпи немного. Мы что-нибудь придумаем…

— Что тут придумаешь? Мой отец слышать о тебе не хочет.

— Да. И тайком мы встречаться тоже уже больше не можем. Нельзя убегать из тюрьмы каждый день.

— Нельзя. Не надо, не говори, Максим, о тюрьме. Беду накличешь. А убегать можно. Но очень уж трудно. И потом, почему мы должны прятаться?

После ее слов Максим вспомнил, о чем думал у себя в номере, пока не пришел Рыч:

— Знаешь, Кармелита, я сначала хотел сбежать из Управска. А потом твердо решил, что без тебя никуда отсюда не уеду.

— Да, милый, я знаю… Я верю тебе…

— Так вот. Твой отец хочет, чтобы я уехал из этого города. Хочет?

— Да.

— И я уеду.

— Как?

— Кармелита перестала гладить его волосы, застыв в напряжении. — Очень интересно…

А Максим засмеялся, довольный произведенным эффектом:

— Да-да, уеду. Но только вместе с тобой! Представляешь, убежим куда-нибудь далеко-далеко, в такое место, где нас вообще никто не найдет.

Кармелита задумалась, от одной этой мысли — она останется с Максимом, вдвоем, навсегда — стало тепло и хорошо. Но потом вспомнила об отце, жестком, властном, порой грубом. Но таком близком… И снова стало больно.

Максим почувствовал ее сомнения.

— Что… Что тебя останавливает?

— Мой отец… Я для него — все. Если я его брошу, вот так… Он мне этого никогда не простит.

— Но он же не может, не имеет права так вмешиваться в твою судьбу, если он тебя любит. Действительно любит.

— Это ты так думаешь. А он считает, что имеет. Для него наши законы важнее моих глупых переживаний! Ведь все наши так жили, женились, выходили замуж веками. И ничего — выжили. А что такое одна маленькая глупая Кармелита против многих веков истории?

— Очень много! Для меня Кармелита — это очень много. Это все! Мы поженимся. Поживем отдельно. А потом вернемся, и тогда он поймет, что был неправ.

Кармелита грустно улыбнулась:

— Ты хоть сам-то веришь в то, что сказал? Максим вскочил с дивана.

— Верю — не верю… Не знаю! Только… Ну не может же это все продолжаться вечно. Нельзя играть в прятки с собой, с судьбой, со всеми.

Кармелита, рано или поздно ты все равно должна будешь сделать выбор. Так почему не сделать его сейчас?

Выбор… Легко сказать — выбор. Предать Максима, оставшись с отцом. Или предать отца, уйдя с Максимом. Попробуй тут выбрать.

— Да, Максим, ты прав. Только не торопи меня, ладно? Дай мне время подумать. Хорошо?

— Конечно. Я тебя понимаю… Кармелита решительно встала:

— Все… Мне пора. Отец, наверное, весь город поднял на уши из-за меня.

— Я тебя провожу.