Страсть и тьма

— А я бы назвал это судьбой. — Эти откровенные слова вырвались у Цезаря помимо его воли.

Анна посмотрела на него с удивлением:

— Что ты хочешь этим сказать?

Но граф не был готов к еще большей откровенности. Даже в мыслях. Пора было отвлечься. Желательно — им обоим.

— Расскажи мне о своем сне, — потребовал он.

Анна отдернула руки, только сейчас осознав, что начала поглаживать пряди его волос.

— Господи, похоже, ты не отстанешь.

Цезарь сверкнул хищной усмешкой.

— Никогда.

Она ненадолго прикрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Ладно… Во сне была женщина.

Продолжая держать Анну в объятиях, Цезарь не отрывал взгляда от ее лица. Ее лицо могло сказать ему гораздо больше, нежели слова.

— Как она выглядела?

Анна пожала плечами.

— Красавица с рыжими волосами и зелеными глазами.

Цезарь прищурил глаза; по его телу пробежал холодок.

— Что она делала?

— Сидела на золотом троне. И там была еще одна женщина. Старая женщина, которая лежала на красном ковре. — Анна поморщилась при этом воспоминании. — Изо рта у нее текла кровь.

— Она была мертва?

— Нет, не думаю.

— Но что-то заставило тебя закричать во сне. Что это было?

Анна содрогнулась, и в ее глазах промелькнул страх.

— Эта женщина, сидевшая на троне… Казалось, она смотрит прямо на меня… а потом…

— Что было потом?

— Потом она сказала, что вырвет у меня сердце, и я поверила ей.

Она снова задрожала, и Цезарь, стараясь успокоить Анну, крепко прижал ее к себе. Не было никаких сомнений, что женщина из сна — фея Моргана. И эта женщина твердо решила погубить Анну.

Никогда!

Это слово огненной печатью зажглось в сердце Цезаря. Он убьет всех, кто может причинить вред Анне.

— Никто не вырвет у тебя сердце, querida, — проскрежетал граф. — Это я тебе обещаю.

Она грустно усмехнулась, услышав его самонадеянное обещание, но, к счастью, не попыталась отстраниться.

— Ты так уверен, что сможешь защитить меня?

— Да. — Он коснулся губами ее лба. — Но ты и сама довольно опасная женщина. Мои бедные ребра служат тому ярким доказательством.

Она склонила голову к плечу и лукаво посмотрела на него. Страх в ее глазах постепенно уходил.

— Говоришь, я опасная женщина?

— Очень.

— Мне это нравится.

Он крепко прижал свой возбужденный член к ее бедру.

— Мне — тоже.

— Я это чувствую, — сказала она, нахмурившись.

— Опасные женщины… они, как правило, очень страстные.

— Тебе каждая женщина кажется страстной.

Цезарь невесело рассмеялся в ответ, и Анна вопросительно посмотрела на него:

— Что в этом смешного?

Сто девяносто пять лет без женщины. Без малейшего намека на желание. И теперь, когда по истечении столь долгого срока он вновь испытал вожделение, оказалось, что он испытывает его к женщине, решительно настроенной продлить его воздержание.

Да уж, действительно ничего смешного.

— Dios! — выдохнул он. — Если бы ты только знала.

— Знала — что?

Граф покачал головой:

— Нет, ничего. Расскажи мне о своей жизни, querida. — Он решил сменить тему. — Ты сказала, что вела тихую жизнь, но ведь чем-то тебе приходилось заниматься?

Анна внимательно смотрела в его лицо, обрамленное густыми черными волосами.

— Тебе это действительно интересно? Или ты просто пытаешься отвлечь меня, чтобы оставаться в моей постели?

Он улыбнулся, даже не пытаясь скрыть свои полностью выдвинувшиеся клыки.

— И то и другое.

— Рассказывать особенно нечего…

— Все равно расскажи. Por favor[4].

Она округлила глаза, деланно удивляясь его настойчивости. Цезарь никак не отреагировал на эту ее насмешливую гримасу. Она — в его объятиях, и в этот момент граф не хотел думать ни о чем другом. Закрыв глаза, он слушал биение ее сердца и вдыхал аромат ее теплой кожи.

— Я часто переезжала с места на место, что было неплохо, поскольку за эти годы мне удалось посмотреть мир, — заговорила наконец Анна. — Венеция, Амстердам, Каир… Я даже провела несколько незабываемых месяцев в Токио, а затем уехала в Америку.

— Как ты выжила?

— Я бралась за любую работу, которую могла найти. В самом начале я обычно нанималась в услужение горничной, поскольку это была единственная приличная работа, доступная женщинам. Позднее работала официанткой в дешевых ресторанах. — Она поморщилась. — Вот уж никому не посоветую. Даже теперь от запаха горячего жира меня начинает тошнить.

Цезарь с трутом удержался от желания провести рукой по ее животу. А еще лучше — провести по этому животу губами. О да, определенно губами. И он мог бы продолжить исследования, опустившись до крошечных трусиков…

— А как насчет мужчин? — спросил он неожиданно.

Она вопросительно вскинула брови:

— Прости, не поняла.

Странное волнение охватило Цезаря, когда он вдруг осознал, насколько важен для него ответ Анны.

— Ты была замужем?

— Боже правый, нет! — выдохнула она.

— Почему нет? Ты ведь очень красивая женщина. — Он взял ее за подбородок и провел большим пальцем по пухлой нижней губе. — Не сомневаюсь, что у тебя отбою не было от поклонников.

Когда она высунула кончик языка и коснулась того места, которое он только что ласкал большим пальцем, его словно током ударило.