Страсть к удовольствию

Смущение буквально сжигало ее, когда она вспоминала свое поведение в экипаже Себастиана: тогда она набросилась на него, даже не пытаясь сдержаться. Конечно, Себастиан ни разу не дал ей повода испытать стыд из-за той их поездки, но Клара прекрасно понимала, что ее поведение явно выходило за рамки приличий. Она даже вообразить не могла, как бы реагировал Ричард, если бы с ним она позволила себе нечто подобное. Однако ничто в самом Ричарде и в его бесстрастной, почти стоической, манере держаться не вызывало у нее физического влечения. У нее даже мысли не возникало, что можно подойти к нему и поцеловать. Но Себастиан совсем другое дело. Этот мужчина одним лишь прикосновением своих пальцев и пристальным взглядом темных глаз мог превратить ее тело в пылающий жаром вулкан. Ей достаточно было всего раз взглянуть на него, и ее тотчас охватывало желание прижаться к нему как можно крепче и слиться с ним воедино.

Сладкая истома разлилась по телу Клары при одной только мысли об этом, и она с преувеличенным вниманием принялась рассматривать экспонаты, чтобы отвлечься от своих безумных фантазий.

«Закрой свое сердце», – напомнила она себе, тайком бросая взгляд на супруга, обезоруживающе красивого в великолепном утреннем сюртуке и галстуке цвета кобальтового дорсетского неба. Ветерок чуть растрепал его непокорные черные волосы, а кончик галстука выбился из-под сюртука, что придавало внешности Себастиана элегантную небрежность, как бы напоминавшую о том, что этого человека нельзя обуздать.

Неожиданный прилив нежности до боли сжал сердце Клары. Она отвела взгляд от мужа и попыталась сосредоточиться на картине. Но тут же снова сказала себе: «Закрой свое сердце, не дай этому человеку разбить его». Она точно знала, что именно Себастиан может окончательно и навсегда разбить ее сердце.

Когда они вышли из галереи, тени удлинились, и миссис Фокс заторопилась домой. Мистер Блейк подозвал кеб, и миссис Фокс, попрощавшись, уехала. Проводив ее, Гранвилл подошел к молодоженам, с тревогой посматривая на них.

По какой-то причине беспокойство дяди уняло опасения Клары. В конце концов, она ведь вышла замуж не за людоеда из сказки – скорее наоборот, за принца. Сейчас она особенно остро ощущала присутствие Себастиана – оно успокаивало, а не пугало.

Она поцеловала дядюшку Гранвилла в щеку.

– Я заеду к тебе завтра, хорошо? Мне нужно дошить костюмы для твоей танцующей пары. И еще мне бы хотелось начать отделку следующей птичьей клетки.

– В этом нет необходимости…

– Я буду у тебя в десять.

Тут Себастиан распахнул дверцу подъехавшего к ним кеба, и Гранвилл обнял Клару, прощаясь с ней. Но прежде чем мистер Блейк сел в кеб, Себастиан что-то тихо сказал ему. Клара не расслышала слов, но дядя Гранвилл ответил кивком, что, по-видимому, означало согласие. Потом он с явным удовлетворением пожал Себастиану руку.

– Что ты сказал ему? – спросила Клара минуту спустя.

– Что завтра я свяжусь с твоим отцом, чтобы обсудить вопрос о Уэйкфилд-Хаусе, – ответил Себастиан.

– Так скоро?

Себастиан кивнул и смахнул упавшую на лоб прядь.

– Поверенный моего брата уже начал готовить бумаги. Я велел ему заняться этим в тот же день, когда ты сделала мне предложение.

– А если бы я не нашла чертежи?

В глазах Себастиана сверкнули огоньки.

– Тогда я бы придумал другой способ заставить тебя стать моей женой.

Стемнело. Тонкий лунный серп ярко высвечивался на вечернем небе. Сердце Клары лихорадочно колотилось, заставляя кровь пульсировать в жилах. Она протянула руку к старенькой деревянной шкатулке, стоявшей на столике, и, подняв крышку, прикоснулась к разноцветным шелковым лентам, лежавшим внутри. Чуть помедлив, она достала ленты и разложила их на столе. В этот момент за ее спиной тихо стукнула дверь, и Клара, вздрогнув, обернулась. Она тотчас поняла, что муж не смотрел на нее – был всецело поглощен развязыванием своего галстука. Клара залюбовалась его высокой стройной фигурой, облаченной в уже изрядно помявшуюся за день сюртучную пару.

Она невольно улыбнулась. Было бы странно, если бы Себастиан для их первой брачной ночи облачился в какой-нибудь роскошный парчовый шлафрок.

Впрочем, и она не особенно готовилась к этому событию. Клара скосила взгляд на свой скромный пеньюар, прикрывавший простенькую муслиновую ночную сорочку.

Наконец Себастиану удалось развязать галстук, и он, увидев ленты, лежавшие перед Кларой, спросил:

– Это из мастерской? – Он приподнял ленты, рассматривая их.

– Они принадлежали моей матери. У нее были очень красивые темные волосы, и она любила вплетать в них яркие ленты.

Себастиан подхватил вишнево-красную ленту и приложил ее к блестящим волосам жены.

– А ты их носишь?

– Иногда. В детстве носила чаще.

Клара вспомнила, что мать порой вплетала ленточки ей в волосы или же завязывала их пышными красивыми бантами. Сложив ленты в коробку, она закрыла крышку.