Страсть к вещам небезопасна

Конечно, сладкая, я сколько варенья съела! Но сказать об этом не успела. Зарывшись пальцами в мои волосы, он опять приник к губам. В какой-то момент показалось, что меня хотят съесть. В каждом движении его языка чувствовался откровенный голод. Раньше посмеивалась, когда читала в романах сравнения типа «он приник к ее губам, как путник, изнывающий от жажды». Больше смеяться не буду, так как в данный момент меня пили. Страстно, жадно, будто я необходима, как умирающему от жажды глоток воды. А потом сумасшедший напор и неистовые поцелуи сменились бесконечно нежными, бережными. Меня дегустировали, как самое изысканное и дорогое вино.

Я забыла, с чего все началось, и просто таяла в его руках, теряясь в вихре эмоций. В жизни такого не испытывала! Руки сами обвили мужскую шею, притягивая ближе. Невероятно чувствовать себя особенной, дорогой, необходимой. Голова кружилась, и я как будто парила, обнимая Кирилла. Он стал центром моей вселенной. Весь мир исчез, оставив лишь его дыхание, вкус губ и нежность.

В себя я пришла, когда он случайно потянул за один конец шейного платка, сильнее затянув его. Платок! Отрезвило осознание того, что все это его действие. С усилием оттолкнула от себя Кира, отстраняясь.

— Кирилл, стой!

Он замер, а я спешно сорвала с себя кусок шелковой ткани, отбрасывая, как ядовитую змею.

— Это все платок Его действие.

Хотелось плакать от чувства потери. От того, что все это обман и не по-настоящему. Никто не знает, чего мне стоило не расклеиться и пересесть с колен Ольховского на диван, разрывая объятия и теряя тепло его тела.

Он даже не сделал попытки меня удержать, подтверждая, что все было навеяно действием платка. Обидно до жути. Сцепив руки в замок, чтобы не было видно, как они дрожат, не глядя на Кирилла, я озвучила вывод:

— Платок работает.

Кир наклонился, поднимая отброшенный мною кусок ткани и оборачивая его вокруг своей ладони.

— Почему ты попросила себя поцеловать?

— Нет, нормально? Ты вообще мне раздеться предложил! — возмутилась я.

И смутилась, натолкнувшись на серьезный, требовательный взгляд.

— Сам же говорил, нужно придумать нечто такое, чего в нормальном состоянии никогда не сделаешь.

— Предложила бы походить на руках, попрыгать на одной ноге… — Кирилл злился, и от этого мне стало совсем тошно.

Хотелось огрызнуться, спросив, чего же он сам мне этого не предложил? Но сдержалась.

— В следующий раз так и сделаю. Хватит беситься! Я понимаю, что это просто действие платка.

Схватившись за чашку чая, как утопающий за соломинку, я сделала большой глоток. Хотелось смыть вкус поцелуя, прогнать из мыслей прикосновения его языка. А еще горький привкус разочарования.

— Предлагай!

Перед моим лицом возник платок.

— Что?! — растерялась я.

— Предлагай. Будем проверять действие.

— Тебе мало?

Кирилл заскрипел зубами и со злостью бросил мне платок. Встал напротив меня:

— Надевай!

Под его испепеляющим взглядом я обернула ткань вокруг шеи.

— Что говорить?

— Предложи мне попрыгать.

— Попрыгай, — вяло повторила за ним.

Кирилл продолжил стоять, и злости в его глазах прибавилось.

— Встань на руки.

— Встань на руки, — послушно повторила я. И ничего, Ольховский продолжал стоять.

— Кристина, ты можешь произнести приказ с желанием? — взбешенно произнес он. — Вот сейчас ты чего хочешь?

— Кир, уйди, — от всего сердца попросила его. Видеть не могла. Было обидно от того, что он бесится. Как будто это я затеяла эксперименты!

Стало еще обиднее, когда он молча развернулся и вышел из комнаты. Я почувствовала себя разбитой и устало стянула платок. Взяв с дивана подушку, обняла ее, уткнувшись подбородком. Вот и думай что хочешь. Он ушел, потому что я попросила, или из-за действия платка? Может, нужно произносить приказ, вкладывая желание? Тогда получается, что я хотела, чтобы он меня поцеловал? Но разве я хотела?! Я даже не верила, что подействует!

Совсем запуталась, но идти выяснять, что и как, у объекта эксперимента не было ни сил, ни желания. И вообще, почему он бесится?! Что такого ужасного произошло? Неужели целовать меня настолько противно?

«Конечно, привык к своим Барби», — зло подумала про себя, вспомнив его высокомерную тощую красотку. Что ж, если он предпочитает таких, то это не мои проблемы. Пусть и под влиянием платка, но это он набросился на меня, а не я на него. И вообще…

Что «вообще», додумать не успела. В комнату вернулся Кирилл, неся постельное белье, и я напряглась, опасливо взглянув на него. Про себя решила, что если опять начнет срываться на мне, то я здесь больше и на минуту не останусь!

Наверное, что-то отразилось у меня на лице, так как Ольховский сказал:

— Извини, что вышел из себя. Давай разложим диван. Уже поздно, отдыхай.

— Наверное, я лучше к себе пойду, — заикнулась в ответ.

— Нет! Мы же договорились, что ты остаешься.

Он произнес это настолько властно и категорично, что на какой-то миг испытала искушение надеть платок и заявить, что ухожу домой, но не стала. На сегодня как-то хватило экспериментов. Вместо этого встала, освобождая диван.