Страсть к вещам небезопасна

И сам поморщился от своей резкости. Продолжил уже мягче, но в голосе все равно слышались стальные нотки. Он хотел, чтобы сестра четко осознала все последствия своих поступков. Капризы кончились, и нужно здраво посмотреть на свое будущее.

— Пойми, если вы с Ханом не одумаетесь и заявите о своем решении расстаться, отец примет это. Только он столько лет шел у вас на поводу, что больше со свадьбой тянуть не станет и в отместку выдаст тебя за первого, кто посватается. Больше у тебя выбора не будет — это во-первых. Во-вторых, если не думаешь о себе — подумай о Хане. Его отказ на тебе жениться отец воспримет как личное оскорбление и откажет ему от дома, а также постарается вывести из бизнеса.

— Богдан, я все понимаю, но мы не любим друг друга. Вернее, любим, но как брат и сестра. Ты это понимаешь?

— Понимаю, но пойми и ты, что твои чувства к новому жениху никого интересовать не будут. И тебе придется с ним жить, разводов у нас нет. Хана же ты знаешь с детства, с ним ты всегда сможешь договориться. Ты же хотела свободы! Выйдешь замуж — вырвешься из-под опеки отца, и за тебя станет отвечать муж. Хан, как и я, тебя всегда баловал, прикрывал выходки, помогал. Не дай ему совершить ошибку! Говорю совершенно серьезно — если вы расстанетесь, разрушите жизни друг друга. Отец тебя просто выдаст замуж за другого, а вот платить всю оставшуюся жизнь за нарушенное слово станет Хан. Ты знаешь характер нашего отца — он не простит.

Сестра молчала, а Богдан выдохнул, надеясь, что она его услышала и осознала всю серьезность ситуации.

— Спасибо, — тихо произнесла она.

— Что?!

— Спасибо, что избавил от сомнений, — уже более уверенно и громко произнесла Ирен. — Я люблю тебя. И Хана люблю. Извини, мне пора. Целую!

Богдан убрал руку с глаз и с недоумением посмотрел на сотовый. Сестра любила долгие прощания, а тут первая резко закончила разговор. Отбросил телефон на покрывало и закрыл глаза, собираясь еще поспать. Ничего, Ирен образумится, Хан перебесится, и самые близкие ему люди еще будут счастливы вместе. Он верил в это. Или хотел верить.

Только Хану он мог доверить сестру. Представил на миг, что Ирен выдадут замуж за другого и она уже в браке позвонит ему в слезах… Он же на куски порежет ублюдка за каждую ее слезинку, кем бы ее муж ни был!

Усилием воли Богдан разжал кулаки, сжавшие простыню. Нет, Хан единственный приемлемый вариант ее замужества. Он точно не станет ломать Ирен и будет относиться к ней с уважением. Не обидит и не ударит, в этом Ковальский был уверен.

Успокоившись за сестру, лег на бок, отвернувшись от окна. Шторы вчера не задвинул, и утренний свет бил в глаза. Загородный дом, конечно, хорошо, но добираться до него по пробкам неудобно, отнимает много времени. Пока отвез после свидания Алекс домой, пока к себе добрался — уже и ночь.

Богдан собирался выспаться, но спокойно поспать сегодня была не судьба. Казалось, только-только уснул, но жужжащий звук телефонного звонка назойливой мухой ворвался в его сон. Чувствуя, что как никогда близок к убийству, на ощупь нашел на постели трезвонящий сотовый и, даже не глянув на звонившего, цветисто и от души выругался по латыни. Мало кто знал этот язык и мог понять, о чем речь, а так хоть какое-то моральное удовлетворение за прерванный сон.

— Я тоже рад тебя слышать, — сообщил Хан. — Что, неприятности?

— Да! — зло рявкнул Богдан. Он тут его шею и будущее спасает, и никакой благодарности. — Я пытаюсь спать! Я лег не так давно, но вы явно задались целью свести меня с ума. То Ирен, теперь — ты. Это прикол такой?

— Она тебе звонила? Давно?

Ковальский посмотрел время.

— Где-то часа два назад, а что?

— Ирен опять сбежала от охраны, не могут найти.

— Как давно сбежала?

— Как раз примерно в то время, что тебе звонила, — огрызнулся Хан.

— Она с тобой не говорила?

— Нет!!! — судя по голосу, друг достиг предельной точки кипения.

Такое редко случалось, и Богдан понял, что Зегерса тоже успели все достать, как и его. Чувство солидарности помогло подавить собственное раздражение и взять себя в руки. Ответил уже более спокойно:

— Мы с ней поговорили. Я подозреваю, она просто захотела побыть одна и обдумать мои слова насчет ее будущего. Хан, ты же знаешь сестру. Иногда ей просто необходимо личное пространство, а охрана ходит по пятам. Вот и взбрыкнула. Уверен, она сама вернется. Поверь, в кои-то веки Ирен решила взяться за ум.

— Думаешь? — с надеждой уточнил Хан. — Знал бы ты, как все это не вовремя. У меня интересное дело, а тут ее охрана дергает раз за разом, Вацлав уже звонил.

— Отцу доложили?

— А то! Они же потеряли ее на целых два часа! — сарказм так и сочился через трубку. — Уверен, Вацлав уже придумал этим недоумкам и Ирен изощренные наказания. Приказано беглянку вернуть и всех запихнуть в ближайший самолет.

— Хан, Ирен непросто. Будь мягче с ней. Знаешь, что она сказала, прощаясь?

— Что?

— Что любит тебя.

— Богдан, я ее тоже люблю, но иногда…

— Хочется снять ремень и хорошенько отшлепать. Только вспомни, что даже в детстве у нас рука не поднималась наказать эту мелкую заразу с лицом ангела и характером чертенка.