Страсть на грани

— Да, — Лера повернула к мужу горящее на ветру лицо. — Это была любимая песня моего деда. Он ее в исполнении Бичевской мог сколько угодно раз слушать. И всегда просил, чтобы я ему тоже пела. Он говорил, что в этой песне душа свободы просит. Вот и у меня сейчас просит при виде всей этой красоты, вот и вспомнилось.

— Твой дед был удивительный человек.

— Да. Ты знаешь, Олег, я выросла в атмосфере абсолютной любви. Меня и мама всегда любила, и папа обожал. И бабуля, и дед. Дед особенно. Хочешь, смешную историю расскажу? Он однажды поехал в Москву по каким-то своим делам и меня взял. Мы жили в гостинице «Россия». Дед, когда в министерство уезжал, меня оставлял в номере. Я послушная была, ничего натворить не могла. А потом мы с ним ходили на Красную площадь, в Третьяковку, на ВДНХ. Вот там эта история и приключилась. Мы приехали, а там очередь стоит. Огромная такая. Продают детские искусственные шубы. Белые в черный горох и черные в красный.

Встали мы с дедом в эту очередь. Шуба стоила восемнадцать рублей. Я как сейчас помню. Подходим мы к продавцу, и дед спрашивает: ты, Лера, какую шубу хочешь? А я растерялась. Выбрать не могу. И та красивая, и эта. И тогда мой дед обе купил. Так мы домой и приехали с двумя разноцветными шубами одного размера.

Мама ругалась страшно, говорит: «Папа, ну куда ты смотрел! Зачем ей на одну зиму две шубы? А к следующей она из них вырастет. Ты бы хоть купил одну на эту зиму, а другую на следующую». А дед отвечает: «Ничего, в следующем году мы другую шубу купим. А в этом наша девочка будет ходить, как принцесса. Шубу себе каждый день выбирать по настроению». Вот он как меня любил.

— Тебя невозможно не любить, — Олег поцеловал ее в висок. — Ты пой, если тебе хочется, а я пойду посмотреть, что там с другой стороны смотровой площадки видно.

— Ой, да налетели ветры злые,

Ой, да с восточной стороны-ы-ы-ы.

И сорвали черну шапку

С моей буйной головы, —

послушно затянула Лера.

И вдруг вздрогнула от резкого возгласа Олега:

— Иди сюда! Быстро!

Она отлепилась от перил и, встревоженная, осторожно, но быстро перебежала на другую сторону колокольни. Оттуда открывался вид на усадьбу. Точнее, видна была вся округа, в том числе высаженные Иваном Рокотовым клены, закручивающиеся вокруг усадьбы тугой спиралью с несколькими аккуратными, абсолютно точными завитками.

Огненно-желтые, кроваво-красные и еще зеленые клены делали эту спираль разноцветной и веселой, как на картине неизвестного абстракциониста. У ее широкого конца желтела пашня поля, затем, ближе к завитку, появлялись дома элитного коттеджного поселка, виток становился все туже и захватывал строения самой усадьбы.

— Ты видишь? — спросил Олег у потрясенной Леры.

— Спираль Архимеда, — шепнула она, — завиток, построенный с соблюдением последовательности Фибоначчи. Дед, когда высаживал эти деревья, проследил, чтобы они росли именно так.

— Ага, — согласился Олег. — Вспоминай, что твоя бабушка говорила. Перед смертью Иван Александрович все повторял: «Все спрятано у первого кролика». В последовательности Фибоначчи число один — это самое основание спирали, ее центр. Ты видишь, куда оно приходится?

— На маслодельню, — прошептала Лера. — На том месте, где основание спирали, сейчас стоит маслодельня. И это одно из первых строений, которые были здесь восстановлены. Еще при деде.

— Спускаемся, — скомандовал Олег, — только аккуратно! Не беги сломя голову. Клад от нас теперь уже никуда не денется.

— Подумать только, — осененная какой-то мыслью, спускающаяся с колокольни Лера вдруг резко остановилась, идущий следом Олег даже с размаху ткнул ее в спину. — Подумать только, Прошлогодний убил Марину как раз в маслодельне! Если бы только он в тот момент знал, как близко к разгадке находится! Как все просто! Всего-то и надо было — посмотреть на усадьбу и территорию вокруг нее с высоты птичьего полета.

— Не скажи, — серьезно сказал Олег. — В этом как раз и заключался замысел твоего дела. Увидеть все, как на карте, можно, только поднявшись на колокольню. А для этого ее нужно было восстановить. Ведь спрятанные изразцы предназначаются как раз для церкви. Если бы их нашли раньше, их некуда бы было выкладывать. А так — вот она, церковь, стоит, родимая. Нет, твой дед был гений, как ни крути!

— Да и мы не оплошали! — вдруг счастливо рассмеялась Лера. — Загадку про кроликов разгадали, клад нашли, усадьба восстановлена, храм тоже, преступник побежден, а зло наказано. Вот какие мы молодцы!

— Я думаю, что в вас он никогда и не сомневался. Твой дед отлично знал цену своей семье и был уверен, что вы его не подведете.

Спустившись вниз по бесконечной лестнице, Золотов толкнул дверь, и они с Лерой снова оказались на земле, у входа в церковь. Отсюда узкая тропинка вела средь березовой аллеи прямиком в центр усадьбы Ланских, где лежал зарытый Иваном Рокотовым, но не забытый клад — уникальные плитки ценинника семнадцатого века Степана Иванова по прозвищу Полубес, его знаменитое, не повторенное никем «павлинье око».

* * *