Страсть на холсте твоего преступления

— Вы издеваетесь надо мной? Вы не отвечаете ни на один мой вопрос, постоянно переводя тему на такие глупости, — я была на взводе, от чего мое поведение переходило границы и Харрису не понравилось это. Он нахмурился, склонив голову и четко посмотрел мне в глаза. Я резко ощутила боль в затылке, Харрис схватил меня за волосы на голове и потянул вниз. Я пискнула, как почувствовала дыхание на своей щеке.

— Ни одной девушке я не позволяю так со мной разговаривать, Тереза. Ты ценна, но не настолько, чтобы я уступал своим личным принципам. Так что будь добра, заткни свой рот, пока я не бросил тебя в сыром подвале без еды и воды, где ты за пару дней сойдешь с ума. Почему? Потому что ты слабая, хилая, невинная и это сломает тебя настолько, что ты звук собственного голоса забудешь, зато точно запомнишь, когда следует открывать свой рот и противоречить мне, — прорычал мужчина, а на мои глаза накатили слезы.

— Ты слышишь меня? — спросил он, сжимая кулак, намотанный на мои волосы. Я горько кивнула, пытаясь не двигаться и меньше дышать от страха.

Он убрал свои руки с моего тела, продолжая сидеть на месте. Я спрыгнула с его колен, дрожащими ногами убегая к кровати. К месту, где я могу быть прикрытой и защищенной.

— Ты в моем особняке, а это значит подчинение моим правилам, законам и принципам. Ни одна женщина в моем доме не задерживалась больше суток, потому что я просто не переношу ваших эмоциональных истерик, криков и слез. Я говорю — ты делаешь, Тереза. Я захочу, чтобы ты весь день молчала и даже слова не смела произнести — ты делаешь. Захочу, оставлю тебя без одежды, но это в знак наказания за подобный побег или неподчинение. Еще раз повторю, я не кузен, который приютил меня и снабдил комнатой и едой, я твой похититель, — сказал он спокойно, продолжая сидеть на месте. Для него будто и правда не случилось ничего странного, а во мне это вызывало бурю эмоций. От каждого его слова мой глаз дергался, а конечности в страхе холодели, будто вот-вот случиться что-то страшное.

— Да, я эмоциональная, я слезливая и слабая. Я выросла такой, мой отец с самого детства создавал самые комфортные условия для меня и сестры, так что я не привыкла к плохому отношению! И я буду плакать, если захочу, я буду закатывать истерику, если захочу. Я не собираюсь меняться, потому что Вам это не нравится, — взяв всю уверенность в руки, я выговорилась ему прямо в лицо. Не знаю, что на меня нашло, но я не собираюсь молча поджимать короткий хвост. Я должна выжить в его условиях, не уступая и своим принципам тоже. Это было странным заявлением, потому что всю свою жизнь мне приходилось контролировать себя и свои эмоции.

— Мне плевать, какие условия создавались для тебя раньше. Я создал для тебя новые, не умеешь адаптироваться — долго не проживешь, — он обвел рукой комнату.

— Я с удовольствием мог бы выкидывать тебе объедки своей еды, запереть в комнате без мебели и теплой постели, сковать твои руки и ноги до появления ран от наручников, потому что именно в таких условиях и живут заложники, Тереза. С таким раздражающим характером тебе долго не прожить, — сказал он до едкости спокойным голосом.

— Вы не уступите своим принципам, я не уступлю своим… — не успела договорить, как он заставил меня сжаться от резкого выпада ко мне. Он изменился в лице, схватил меня за щеки, больно надавливая на них, от чего я запищала.

— Ты слишком много болтаешь, Тереза. Это невероятно раздражает, с такими успехами я куплю тебе кляп и не один, либо найду более извращенный метод заткнуть тебя и поверь, я не пожалею тебя и твое невинное личико, когда буду вдалбливаться в стенки твоего горла, — прохрипел он своим привлекательным голосом, а я замолкла. Боже. До чего постыдные вещи он говорит мне! И этот человек считает меня маленькой девочкой? Я одной только фразой могу противоречить всем его словам. Так легко успокоить человека, поместив его в не комфортную обстановку. Я смотрела в его злые глаза, уступая в этой схватке своим молчанием. Меня окутал древесный аромат духов.

— Кто Вы? — спросила коротко я. Он отпустил меня, я стала разминать больные щеки ладонями и чувствовала дискомфорт. Дискомфорт и горящее лицо от стыда.

— Я человек с огромной властью и связями. Даже если весь мир встанет против меня, я всегда останусь в выигрыше, — возвысив голос, сказал он.

— Вы внебрачный сын президента? — спросила я, заставив его прыснуть заразительным смехом в пустой комнате. Его смех пугал меня, как и любая повседневная эмоция на каменном лице.

— Нет, Тереза, у меня нет родителей, — сказал он с улыбкой на лице, будто ожидая от меня ещё одного глупого вопроса.

— Мой отец богат, но и Вы тоже. Значит Вам нужны не деньги, тогда что? — спросила я, думая, что от поднятого мной настроения, он заговорит и скажет правду.