Страсть на холсте твоего преступления

— Я выпорю тебя, пока на твоей заднице не останется ни одного белого участка, — закончил он и развернул меня к себе спиной. Я задышала бурно и учащенно. Низ живота предательски заныл от сказанных им слов. Меня душили, а я возбуждаюсь, черт возьми. Что со мной не так? Нормальный человек давно бы сказал, что я больная. Я облокотилась двумя руками о подоконник и смотрела на задний двор, на танцующих ребят, на развивающиеся на ветру листья и забор.

Люди. Ветер. Листья. Забор. Бассейн. Задницей я чувствовала всю твёрдость Харриса и укусила губу, ощутив его дыхание на своей шее. Он аккуратно взял мои волосы, прокручивая и поглаживая их в руке, перекинув их на другую сторону, освободил моё плечо. Горячее дыхание огненного дракона, правда в моей истории он был ледяным шипастым драконом.

Люди. Ветер. Листья. Харрис коснулся губами моего плеча, а второй рукой зажал спереди, своеобразно обнимая. Забор. Бассейн.

— Отпустите меня, — голос дрожал, как и я сама. Стоит задать вопрос от чего именно я дрожу? Страх? Возбуждение? Неизвестность?

— Ты вспомнила манеры? Страх заставляет людей размышлять, — шепнул он и его чертов голос звучал так бархатисто и мелодично. Он придвинулся ко мне всем телом, и я ахнула от прикосновения его выпуклости к своим ягодицам. Зажав губу между зубов, мои щеки, уши и шея горела от стыда и возбуждения.

— Безумие, — прошептала я, после чего протяжно застонала. Харрис просунул руку сквозь мою ночную рубашку, большой рукой обхватывая голую грудь. Люди. Ветер. Что дальше? К черту. Я выгнулась в спине, пока Харрис зажимал стоячий сосок двумя пальцами. Меня возбуждала одна мысль, что эта выпуклость в штанах из-за меня.

Он словно тёмная тень, огромная и широкая, сжала меня в своих руках, не выпуская. Искуситель. Прельститель. Своими руками держал хрупкую меня, заставляя постанывать.

— Я только начал, а ты уже дала название нашему сексу? — его шумная ухмылка заставила меня закатить глаза. Я хотела больших касаний. Больших движений. Мне было мало одной ласки рукой, я сжала подоконник.

— Прекрати это, — приказала я, сдерживая стон укусом внутренней стороны щеки. Харрис поддался вперёд, я различила запах виски и дерева. Его запах. Так пахнет в его кабинете, так он расслаблялся каждый вечер.

— Ты играешь с моим телом, — упрекала я, захотев развернуться, но он сильнее прижал меня к подоконнику, плотно удержав. Рука продолжала изучать грудь, то пощипывая, оттягивая и неимоверно дразня.

— Я только начал, Тереза. Смотри в окно, смотри на всех этих людей. Я мог бы тебя трахнуть прямо перед окном, чтобы все видели, насколько красиво ты стонешь, краснеешь и прогибаешься подо мной. Я бы трахнул тебя на зло португальскому отродью, но не стану, — закончил он, подняв подол моей рубашки и с силой надавил на мою спину. Единственной моей опорой было окно, ладонями я упёрлась в него и с трудом задышала. Харрис прогнул меня, подняв подол платья, оголяя трусики. Я горела от стыда, но больше горел низ моего живота. Я чувствовала целый океан снизу.

— Насколько я удивлюсь, проверяя степень твоего возбуждения? — промурлыкал Харрис, нежно поглаживая мои волосы на затылке. Я терпко сглотнула, горло пересохло и обернувшись назад через плечо, я готова была застонать от одного вида. От одного вида его прижимающегося паха к моему оголившемуся телу, по его крепкой руке на моей ягодице. Почему, черт возьми, он так влияет на меня?

— Скажи мне остановиться, девочка, — шепнул Харрис, и я вспомнила степень его опьянения. Но и я тоже была пьяна, пьяна его касаниями и действиями. Его ласке по отношению к моему горячему и умоляющему телу. Рука Харриса обняла мой живот, полностью накрыв ладонью.

— Скажи мне не спускаться вниз, чтобы доказать правдивость своих слов, девочка, — девочка. Даже это чёртово произношение с его пухлых губ звучало горячо, дико и интимно. Его рука медленно двигалась к заветной точке, но я дёрнулась и произнесла.

— Нет, — ему хватило одного моего отрицания.

— Не стану, потому что пьян, — произнёс он удручённо и ослабил хватку. Я хочу видеть его. Я развернулась, и он позволил, его туманные глаза с наслаждением смотрели в мои. А я запыхалась, покраснела, искусала всю губу и вот-вот сгорю. На моем месте останется серая дымка, а подо мной чёрное пятно гари. Гари и капающего возбуждения между бёдрами.

— Такая ты мне нравишься больше: настоящая, готовая придушить меня и… — он оборвал фразу, улыбнулся, сам дышал ровно и спокойно. Склонившись, он двумя руками облокотился о подоконник, снова зажимая меня в клетку с двух сторон. Его губы. Его запах. Они были в сантиметре от меня и, кажется, я забыла, как дышать, старательно пыталась этого не делать. Затаив дыхание, я задрожала.