Страсть на холсте твоего преступления

— У отца была правая рука в компании. Он поможет мне разобраться и подскажет в случае чего. В остальном я справлюсь, — уверенно ответила я, после чего Харрис улыбнулся.

— Что не так? — я разозлилась от его самовольного улыбающегося лица.

— Альбер Алистер, правая рука твоего отца, давно в сговоре с Андреасом и сделает всё, чтобы подставить и опозорить тебя. Ты молода, Тереза, ты никогда не стояла во главе компании. Тебе ещё не исполнилось 21 и всё, что ты делала, это зубрила информацию из учебников и молча наблюдала за конференциями отца, сидя при этом в уголке, — высмеивал Харрис, заставляя меня злиться. Он был прав. Я молода, но это не означает, что я не справлюсь в управлении. У меня будут помощники, верные люди отца точно остались.

— И что ты предлагаешь?

— Ты будешь стажироваться в моей компании. Сидеть рядом со мной, ходить рядом со мной, ты будешь моим продолжением, Тереза. Все встречи, договора, конференции и переговоры ты будешь со мной, — он говорил так обыденно и холодно, при этом через зеркало наблюдал за моим шокированным лицом.

— Ты издеваешься? Я не буду ходить за тобой собачкой! — вскричала я, заставив больную голову Эйвона поморщиться.

— Я, конечно, полностью уверен в твоих знаниях, но ты скорее простой офисный работник, а не глава компании, Лиличка. Не забывай, какую ценность ты имеешь и какой должна показаться в глазах союзников и конкурентов, — похвалил и оскорбил Эйвон, и я выдохнула. Они оба были правы. Эйвон полностью доверял Харрису, а Харрис не зря выстроил такую большую компанию. Он уверенный, умный и деловой человек, который предлагает мне свою помощь.

— Сколько мне осталось? — обреченно спросила я и Эйвон перевел странный взгляд на Харриса, который после моего вопроса дёрнулся.

— До чего?

— До войны с Андреасом.

— Полтора месяца.

Гадкое ожидание разливалось в гортани, словно свинец. Мы подъехали к поместью Харриса, и я разочарованно вышла из машины, сразу же направившись в дом. Меня встретил целый отряд горничных, которые увидев меня, в страхе попятились к стенам. Да, я устроила им знатную взбучку и ни капли не жалею о ней. Все заслужили её, потому что столько раз без разрешения заходили в комнату. И не только, когда я спала, даже когда мылась. Одна Альба стояла в дверном проёме и ласково улыбалась.

— Подай нам ужин, пожалуйста, — ласковым тоном попросил Харрис, входящий прямо за мной. Я держала в руках свою дорожную сумку и смотрела на него снизу верх.

— Завтра я вернусь домой, Харрис и ты никак не повлияешь на моё решение. Мы останемся союзниками с равными правами, — я говорила четко, хоть мой голос после дороги звучал устало. Я проспала часа два за всю ночь, а в самолете Харрис подарил мне час сладкого сна.

— Уверена, что сможешь отказаться от своего сада? — с улыбкой и наклоном головы поинтересовался он. Я ахнула и бросив сумку на пол, поторопилась к своим растениям. На улице уже стоял мороз, который холодил и обжигал лёгкие. После жаркой Италии возвращаться в тусклую Ирландию не хотелось. Но это моя страна.

Я удивилась, как после долгого отсутствия в теплице всё выглядело ухоженно, удобрено и полито. Я потрогала взошедшие листики, бережно вскопала землю на некоторых саженцах и с улыбкой плотно закрыла дверь.

— Я просил Альбу позаботиться о них, — он вывел меня из раздумий своим тихим голосом. Я обняла себя за плечи и подошла в упор к нему. Такой высокий, красивый, элегантный волк с безжизненно голубыми глазами. Его можно было бы сравнить с летним морем, но он был Антарктидой, самым ледяным морем в мире. Его холод сковывал горло, леденил легкие и заставлял дрожать до мурашек. Мы долго молчали, смотрели друг на друга, не скрывая своих взглядов. Харрис потянулся к моим волосам и захватил непослушную прядку рыжих волос в свои пальцы. Даже ощущение его длинных пальцев рядом с моим лицом вызывало тепло. Обманчивое тепло, потому что он никто иной, как робот с заученными эмоциями. Харрис их не понимает, не чувствует, не испытывает. Он знает про раздражение и злость, но остальное… Страх, сочувствие, жалось, радость и любовь. Всё чужое.

— Мы забудем всё, что было в Италии? — одновременно спросила, одновременно утвердила то, что сказала. Харрис облизнул пухлую губу, и я застыла, рефлекторно поджав губы. Он был первым мужчиной, кто прикасался ко мне, не прося ничего взамен. Он успокоил меня, своеобразно поддержал, избавил от мыслей и сразу же уложил спать. Два раза подряд. Харрис не просил ничего взамен.

— Никак иначе, — беззаботным холодом ответил Харрис, и я грустно хмыкнула. Морозный вечер проникал под одежду, под рёбра, замораживая последние частички сердца.

— Скажи, мне правда нужно меньше разговаривать? Ты, как властный управляющий должен лучше разбираться в качествах, — спросила и ощутила его древесный запах. Он приблизился, продолжая теребить прядку волос.