Страсть по расчету (Строптивая леди)

— Умоляю, ни слова о дуэлях, — попросила Шарлотта, принимая от него еще несколько листьев. Потом вскрикнула и затрясла рукой, в которой держала листья папоротника. — Убери с меня этого паука! Ради всего святого, Гарри, хотя бы проверяй листья!

Молодой человек смахнул с рукава девушки безобидное насекомое и велел ей оставить свою излишнюю чувствительность.

— Ну, так что, ты влюблена в него? Шарлотта закусила губу. Да, небезопасно дразнить потерявшего голову друга.

— Я — что? — переспросила она, делая вид, что не поняла вопроса Гарри.

Склонившись в этот момент за папоротником, он повернул голову, хитро улыбнулся ей через плечо.

— Вот и ты покраснела. Ну, просто скороспелое яблочко. Ты любишь его?

— Нет, — поспешила с ответом Шарлотта.

— Только не пытайся меня надуть. Запомни, я знаю тебя, как никто другой. Кроме того, я не единственный, кто заметил, как он вчера за тобой увивался. Поосторожнее, Шарлотта. У него вполне определенная репутация человека, который забирает сердце леди, а потом небрежно отказывается от него и идет дальше.

— Я думала, что ты его друг.

— Так и есть. Я преклоняюсь перед ним, как ни перед кем другим из своих знакомых, кроме моего отца, конечно. Стоунлей незаурядный человек, и, предполагаю, тебе это уже известно. Но в отношении женщин он… позволь мне сказать, что его требования к ним непомерно велики.

— И ты считаешь, что я им не отвечаю? Шарлотта замерла в ожидании ответа Гарри. Мало кому она доверяла, как ему, и знала, что его мнение почти всегда бывало верным.

Он открыто посмотрел ей в лицо, в руках держал нежно пахнущие листья папоротника.

— Я ничего не могу сказать о его мыслях. Знаю только, что присутствующие сейчас в этом доме дамы в разное время питали надежду стать леди Стоунлей. И хоть я считаю, что ты, Шарли, прекрасно ему подходишь, никто не понимает, чего он ждет от женщины. И если у него высокие требования к будущей хозяйке своих владений, то он имеет на это право. Из рассказов отца у меня создалось впечатление, что устремления лорда шире обычных желаний обладателя одного из старейших имен в Англии и места в палате лордов, его интересы простираются по всему миру. — Гарри понизил голос. — Его связи в торговле так же обширны, как у моего отца. Его способность получить нужные сведения из любой части света за считанные дни неслыханна. Добавь к этому, что он близок к будущему королю и тот считается с его мнением, и ты поймешь, что нет таких высот, которых при желании не смог бы достичь Стоунлей. Поэтому он имеет право быть разборчивым. Мне неизвестно, что он думает о тебе. Я только хочу, чтобы ты поостереглась вручать ему свое сердце, когда… когда из-за этого можешь пострадать, пусть и не по своей вине.

Гарри посмотрел на папоротник и рассмеялся.

— Какая нелепость, — проговорил он сквозь смех.

— Ты что, надо мной смеешься? — вспыхнула Шарлотта.

— Нет. О нет! Никогда! По-моему, милая Шарли, это он недостоин тебя, если все то, что я слышал от заинтересованных дам, правда. Я смеюсь над собой. Прошу тебя поберечь свое сердце, а мое уже отдано молодой леди, которая, полагаю, может лишь презирать меня за то, каким образом мой отец сколотил свое состояние.

— О Гарри, — вздохнула Шарлотта. Свободной рукой она обняла его. Положила голову ему на плечо и промолвила: — Какие же мы с тобой несчастные. Но ты прав. Боюсь, мое сердце уже в его руках, хотя признаю это с неохотой: оно отдано человеку, который, насколько я знаю, бросил почти всех известных мне женщин.

Летний ветерок взлохматил волосы Стоун-лея, пошевелил поля его шляпы. Лорд стоял всего футах в тридцати от Шарлотты и Гарри. И только когда эта пара, спустившись с холма, направилась к дому, он почувствовал, что до боли сжал кулаки.

Он знал, что они испытывают друг к другу весьма нежные чувства. Он увидел достаточно в тот день на Стейне, тогда Гарри удивился появлению Шарлотты в Брайтоне. А позднее, когда Гарри рассказывал ему о девушке, в глазах его светилось обожание, и было ясно, что этих двоих связывает глубокая, верная дружба.

И что же, она переросла теперь в любовь?

Стоунлей ощутил, как кровь бросилась ему в голову. Неужели Шарлотта так ветрена, что целует одного и тут же обнимает другого? И еще он испытывал непреодолимое желание растерзать Гарри Элстоу — так-то он отплатил лорду за то, что тот ввел его в высшее общество.

Стоунлей поспешил вверх на холм, откуда только что спустился. Он уже давно не испытывал такого гнева. Даже когда Эмберли набросился на него, он тогда почувствовал не злость, а скорее раздражение, что тот не умеет держать себя в руках.

Стремительно шагая, лорд миновал лесок и оказался на древней дороге, идущей по верху холмов. Там он остановился, вдыхая свежий воздух, напоенный запахом моря. Вдалеке виднелась сине-серая линия прибоя, и Стоунлею захотелось перенестись туда и окунуться в холодные волны, дабы остудить пылающий в нем огонь.

Да как Гарри посмел прикоснуться к Шарлотте Эмберли! — кричал его разум.

И лишь двадцать минут непрерывной ходьбы помогли Стоунлею прийти в себя.