Страсть принцессы Будур

Уютные покои Комати встретили императратора нежным ароматом жасмина – крохотный кустик, некогда посаженный в чудовищной каменной вазе, разросся, и теперь закрывал почти всю стену. Словно насмехаясь над природой, жасмин цвел два раза в год. Комати объясняла это чудо только тем, что в триаде Огня всегда были волшебники, прекрасно понимающие и растения, и животных.

Тонкая перегородка отделила весь мир – наконец они остались вдвоем. Не император с императрицей, а просто двое нежно любящих друг друга людей.

В комнате для омовений словно стоял туман – поднимался пар от горячей воды.

Комати сбросила одеяние, и теперь на ней была тончайшая рубашка, которая лишь подчеркивала изящество ее фигуры. Император не стал медлить. В дальнем углу остались церемониальные одеяния, а рядом с огромной деревянной чашей сплелись два тела.

Поцелуи Такэтори становились все настойчивее. Он старался оттянуть миг, когда придется разомкнуть объятия. Но Комати шепнула:

– Идем, любимый…

Прошел уже не один год совместной жизни, но сознание того, что она по-прежнему желанна, наполняло ее волшебной силой. Она стянула через голову рубашку и шагнула в блаженный омут горячей воды.

– Иди сюда, мой император. Места хватит для двоих…

Такэтори шагнул в горячую воду. На миг замер, давая Комати возможность полюбоваться его прекрасным телом – по-юношески стройным, источающим мощную, зрелую силу. Чаша для омовений была очень велика – в ней вполне можно было и сидеть, и лежать. Такэтори вытянул ноги так, что бедра жены оказались зажаты между ними. Она чуть свела ноги, и ее колени показались над поверхностью воды.

Обжигающая вода, казалось, проникла в ее кровь – Комати была словно объята огнем. Ее тело жаждало отдаться на милость победителя. Ей хотелось ощутить горячий жезл любви в своих ладонях, а потом и вкус страсти на губах… Она наслаждалась тем, что этот мужчина, самый прекрасный и мудрый из всех мужчин страны Канагава, ее муж.

Сладкая дрожь волной пробежала по ее телу. Комати упивалась каждым мигом, радовалась охватившему ее возбуждению. Она мягко коснулась себя между ног, но Такэтори перехватил ее руку и положил себе на грудь.

– О нет, моя милая. Честь ласкать тебя принадлежит мне!

– А что же буду делать я? – лукаво спросила императрица.

– Ласкать меня. Вода горяча, но жар твоего тела куда горячее. Я хочу насладиться тобой.

Эти слова приводили ее в восторг. Иногда она ловила себя на странной мысли: она не верила, что этот прекрасный мужчина, властелин империи – ее муж. Иногда она чувствовала себя рядом с ним маленькой и робкой. Но только не тогда, когда открывала перед ним свое тело. Не тогда, когда ласкала его. В такие моменты она была сильной и бесстрашной, как тигрица.

Горячие ладони мужа скользили по ее телу, не обделяя вниманием ни единой впадинки. Вода касалась кожи словно нежнейшие шелковые простыни.

Постепенно ласки становились все жарче, тела все сильнее открывались друг другу. Комати видела, как возбужден муж. Именно это возбуждение рождало жар в ее крови, передавалось чреслам, заставляло придумывать все более изощренные ласки, разжигало в ней страсть все сильнее и сильнее.

Комати привстала, чуть сдвинулась вперед и вновь опустилась в воду. Но теперь она оседлала мужа, чувствовала его в себе. И наслаждалась тем, как близки они в это мгновение.

Такэтори застонал, прижал ее к себе и зарылся лицом в ее груди. Он целовал ее неистово, упиваясь нежностью кожи и тем возбуждением, что охватило сейчас их обоих. Движения его становились все увереннее. Им в такт приподнималось из воды тело его жены.

И наконец сладкий стон вырвался из ее сомкнутых уст. Словно в ответ на наслаждение жены, взорвался страстью и сам Такэтори.

Макама шестая

– Но что же мы все-таки будем делать с нашей дочерью? Неужели позволим ей и дальше мечтать о единственном мужчине, которого, надеюсь, ей суждено встретить?

Императрица завернулась с теплое полотно и обернулась к мужу. Солнечный свет облил тело Такэтори, и Комати вновь залюбовалась мужем: изумительный профиль, сильные руки, мудрые глаза, совершенная фигура. Да, много лет прошло, но это по-прежнему был мужчина ее жизни.

– Боюсь, о повелитель, что наша дочь от нас обоих унаследовала это желание. Ведь и ты мечтал о единственной, и я грезила о мужчине, лучше которого в жизни не найду.

– Неужели среди принцев и сановников не найдется этот единственный?

Комати села поудобнее и улыбнулась мужу.

– Ты так и не понял… Ей нужен не мужчина… Ей нужно ради него что-то сделать… Понимаешь? Как-то заслужить его любовь – или отдать все силы, чтобы на это чувство ответить… Ведь она с горящими глазами говорила именно о странствиях!..

– Но это же еще хуже! Не можем же мы своей монаршей волей отправить в путешествие какого-нибудь принца, чтобы она бросилась в погоню за ним, пытаясь обрести свою большую любовь… И не можем повелеть уехать дочери только для того, чтобы за ней потянулась вереница женихов? Это против всех обычаев!