Страсть Селии

Темный глаз выглянул из двух полушарий, которые она приподняла и раздвинула пошире. В отличие от прославленного отверстия Мартины, это не удостоилось стрижки. Забавные колечки украшали неосвещенный вход — такие же черные и блестящие колечки украшали ее голову. С несвойственной для себя целеустремлённостью Селия убрала их с пути большими пальцами — этот жест оказался не лишенным эстетики и практической пользы, поскольку помог извлечь на свет круглое отверстие. Тут же появился сверкающий рубин — вскоре он будет сверкать еще больше, добровольно умасленный ее слюной. Селия прижала кончики больших пальцев к эластичной окружности, заставляя гофрированное отверстие широко раскрыться.

Такая охотная ответная реакция говорила о том, что зияющая пустота уже имеет значительный опыт в приеме мужского пениса. По непонятной причине это возбудило Селию — возбудило гораздо больше, чем она могла предположить. Это наводило на мысли о том, как часто ее собственная зияющая пустота также утоляла страдания разбушевавшегося мужского визитера. Она задавалась вопросом, сколько мужчин побывали в этой священной приемной до нее и не был ли граф одним из них.

Мысль о том, что пенис графа мог посетить это место, убедила Селию отбросить стыд, который ее сдерживал. Убедившись, что полностью завладела вниманием графа, она взялась за дело, словно была создана для этого, и накрыла увеличенный периметр ануса другой женщины своим языком. После необходимых прелюдий Селия решила углубить знакомство, разнообразия ради пройдясь языком несколько раз по поверхности. Хотя и не столь приятный, как зрелый мандарин Мартины этот трепещущий от возбуждения экземпляр тем не менее оказался удовлетворительной на вкус трапезой для органов, способных отведать удовольствия.

Воображая, как пенис графа пронзает гофрированную борозду, Селия проникла языком глубже в поисках призрачных ароматов, которые мог оставить побывавший здесь посетитель, а ее неровный клитор вздымался от вожделения и почти умолял, чтобы его коснулся услужливый кончик пальца и облегчил страдания. Оральные ухаживания Селии заставляли гибкий ободок постоянно сжиматься, таким образом побуждая ее усилить нажим большими пальцами, чтобы устье не закрылось. В самом деле Селии нужно было, чтобы этот трепещущий портал оставался открытым, поскольку ее языку предстояло еще много работы.

Желания графа…

Позднее в тот вечер граф д'Арси лежал на своей постели, готовясь отойти ко сну, хотя сомневался, что это удастся, и думал о юной англичанке, со сверкающими прелестями которой он познакомился всего несколько часов назад. Несмотря на то что в комнате было тепло, граф дрожал. Он не стал накрываться стеганым одеялом, чтобы прикрыть собственную наготу, а взял пульсирующую корону пениса в руку и выжал слезы из его отверстия. Достигнув требуемого увлажнения, он начал ладонью поглаживать обнаженную головку, сложив пальцы в форме клещей.

Увы, рука графа являлась плохой заменой той, которая как раз сейчас находилась на расстоянии нескольких футов, точнее, по другую сторону стены, у которой стояла его кровать, так соблазнительно близко, что он почти чувствовал ее на вкус. Обладая членом внушительных габаритов, который исторг из уст изнуренных леди не один резкий вздох, граф не сомневался, что легко войдет в розовую борозду, покорившую его сердце. Похоже, теперь ему оставалось лишь ждать. Если бы граф д'Арси из любопытства не заглянул в уединенное жилище сэра Хардвика, то не узнал бы о существовании этой девушки. Он и в самом деде сидел бы сейчас в салоне парижского дома, потягивая в одиночестве коньяк и куря сигарету вместо того, чтобы поглаживанием члена доводить себя до оргазма, вспоминая моргающее отверстие между ягодиц Селии… хотя в его распоряжении всегда были самые прекрасные леди города, каждая из которых отчаянно билась за то, чтобы сорвать с его уст комплимент. Действительно, любой акт, несмотря на его непристойность, не считался унижением их достоинства. А для графа чем он непристойнее, тем лучше. Однако теперь никто не шел в сравнение с маленькой очаровательной сучкой, за ловким язычком которой он наблюдал на первом этаже. Неудивительно, что сэр Джейсон вел себя столь загадочно!