Страсть сквозь время

Сон?! Лидия резко села, помотала головой, стряхивая дурман. Ужасно было прослыть лошадкой для домового, но еще ужасней будет, если ее застанут утром в постели Алексея! Ирина этого точно не переживет. И еще вопрос, понравится ли это Алексею…

Нет, надо уходить. И поскорей, пока не пробудилась какая-нибудь ранняя пташка, вроде Фоминичны, которая отправится проверить, подействовало ли ее зелье, на месте ли шалунишка Алексей Васильевич.

Лидия с тяжким вздохом поцеловала Алексея в последний раз, надела бархатные туфельки, набросила епанчу и, точно унылый призрак, побрела из комнаты…

И замерла на пороге.

Господи боже! А это еще что такое?!

Да нет, не что, а кто! Кто это сидит на корточках, поправляя дрова в печи?

Да ведь это Кеша!

Как же Лидия могла забыть, что он ночует в передней комнате перед Алексеевой спальней… Вон там, на лежанке.

Был ли кто-то на лежанке, когда Лидия пришла? Или Кеша куда-то отлучался и появился только что? И вот сейчас он оглянется и увидит ее.

А может быть, уже увидел?!

Она накинула на голову капюшон епанчи, чтобы слиться с темнотой, и бесшумно выскользнула вон из комнаты… пролетела по коридорам и рухнула в свою постель, гадая: видел Кеша? Не видел? А если видел, кому он об этом разболтает?!

Может быть, конечно, никому. А может быть, и всем…

Глава 15. Мнимоумершие

— А давайте сны рассказывать… — проговорила вдруг Ирина, задумчиво глядя в окно.

— Сны? Ну давайте! — оживилась Лидия, поднимая голову от шитья.

Она рада была любому поводу, чтобы нарушить молчание, которое как воцарилось с самого утра, так и угнетало собравшихся, властно и мучительно, словно некий ужасный тиран. За окном висели низкие серые тучи, проливавшиеся дождем, в комнате висело молчание, которое ничем не проливалось…

Алексей на нее не смотрел. Он читал какую-то книгу в сафьяновом переплете с оторванным корешком (видимо, она пользовалась особым спросом у Гаврилы Иваныча!), изредка улыбаясь, изредка хмурясь, изредка отчеркивая что-то в книге ногтем.

«Здесь прошелся загадки таинственный ноготь», — вспомнила Лидия свои любимые строки из Пастернака. Вот разве что прочесть это стихотворение?.. Нет. Не пришло еще время для такой поэзии!

Фоминична поглядывала на Алексея неодобрительно и морщилась всякий раз, когда раздавался скрип ногтя о плотную бумагу. Иногда губы ее шевелились, видно, она еле удерживалась, чтобы не сделать Алексею выговора, хотела, да не решалась.

— Расскажи, Лидия, что тебе снилось, — попросила Ирина, и Лидии показалось, что голос ее звучит как-то странно.

Ну опять на том самом воре горит та же самая шапка!

— Мне ничего не снилось. Мне просто не спалось, — ответила она, с трудом удерживаясь, чтобы не пропеть эту фразу: ведь это была строка из песни, из песни… а что это была за песня и кто ее пел, Лидия вспомнить не могла.

«Я забываю свое время!» — подумала она, но эта поистине пугающая мысль оставила ее совершенно равнодушной. Другое томило ее и мучило, совсем другое…

— А вы, Алексей Васильевич, видели ли нынче что-нибудь во сне? — проговорила Ирина.

Он насупился и проворчал, не отрываясь от книжки:

— Ничего не видел. Спал как убитый.

И не выдержал-таки, вильнул взглядом к Лидии — и тотчас же отвел глаза.

У нее скакнуло сердце.

Что значил этот взгляд? Алексей что-то помнил? Он чувствовал ночью ее поцелуи, а теперь не знает, было ли это на самом деле или всего лишь приснилось ему?

Вошел Кеша и принялся, по обыкновению, шуровать кочергой в печи. Лидии бросилась кровь в лицо. Чудилось или впрямь Кеша посматривает на нее как-то странно? Видел он ее вчера или нет?

Ах, боже мой, сплошные вопросы без ответов. Догадки, недомолвки! Какая нервотрепка!

Вроде бы и не происходит ничего особенного день за днем, а такое впечатление, что каждый день вполне идет за год. Нервы обнажены, чувства обострены до предела. Улавливаешь то, чего раньше просто не заметила бы. Вот и сейчас — что-то явно дрожит в голосе Ирины. Мука, боль…

Она очень бледная сегодня. Вчерашнее улучшение было мнимым. Видно, что она очень нездорова. Пожелтела кожа и белки глаз… Точно, у нее нелады с печенью. Грибы ей нельзя есть, определенно!

Хотя сегодня Ирина их и не ела. Потягивает этот неизменный медовый взвар, смотрит упорно в сторону…

— Что вы читаете, Алексей Васильевич?

Голос у Ирины равнодушный. Ей совсем неинтересно, что Алексей читает. Она хочет говорить о другом.

О чем? О любви?

Нет… Что-то витает сегодня в воздухе, какая-то опасность, особенная настороженность…

«Видел кто-то, что я ходила к Алексею?» — снова завела было Лидия привычную шарманку и снова отмахнулась от нее.

— Что читаю? «Опыты» Монтеня. Преинтереснейшие афоризмусы, знаете ли, встречаются! — рассеянно отозвался Алексей.

— Прочтите и нам что-нибудь.

— Прочесть? Да извольте, прочту. Вот хотя бы это: «Человек — изумительно суетное, поистине непонятное и вечно колеблющееся существо». Ну разве это не так? Или вот это поразительно верное замечание: «Желание того, чего у нас нет, разрушает пользование тем, что у нас есть». А?! Каково сказано?