Страсть в жемчугах

Элинор попыталась представить себе это. Солнечные лучи она видела множество раз, но не могла припомнить, чтобы действительно замечала их. И уж тем более она не тратила время на наблюдение за их цветом и движением. Если ее наказывали, поворачивая дерзким носом в угол, она дула на паутину и в досаде топала маленькой ножкой.

– Судя по тому, как вы об этом рассказали, вы потом умышленно проказничали, чтобы вернуться в ту комнату.

– Нет-нет, – ответил Джозайя. – Однажды увидев по-настоящему свет, я открыл для себя, что он повсюду. И это было… – Радость внезапно исчезла с его лица.

– Это было… – напомнила она.

Он пожал плечами и, казалось, помрачнел.

– Открытие, которое я нес с собой, куда бы ни шел.

– Как удачно, – заметила Элинор.

Художник еще больше помрачнел, и она замолчала. Теперь тишину нарушало лишь шуршание карандаша, стремительно скользившего по холсту. К счастью, потом они снова разговорились.

Глава 10

Вернувшись в гостиницу вечером в карете, Элинор отдыхала в своих апартаментах, вспоминая странности и сюрпризы прошедшего дня. Разговор с Джозайей Хастингсом походил на волнующую игру в шахматы. После нескольких ее неловких попыток заговорить слова потекли словно сами собой, и она перестала бояться, что скажет что-нибудь не то. И именно миссис Эскер – не ее муж – принесла поднос с ленчем и напустилась на Джозайю: мол, не дает модели перерыва на отдых.

К концу дня в ее «работе» появились первые признаки распорядка, и Элинор очень этому обрадовалась. В позировании, оказывается, не было ничего скандального – даже в вечернем платье, без перчаток, – и она пришла к мысли, что все ее страхи беспочвенны.

«Я позирую художнику и хуже от этого не стала».

В конце сеанса Хастингс прикрыл холст тканью, объяснив, что не хочет, чтобы она видела работу в процессе.

– Это привилегия художника, мисс Бекетт. Он старается избегать критики до последнего мазка.

Любопытство мучило Элинор, но она доверяла Хастингсу и не стала спорить. «В конце концов, – говорила она себе, – вряд ли имеет значение, одобрю я результат или нет». Плата же за позирование обеспечит ее будущее, так что договоренность с художником – даже с учетом греховного красного платья – была вполне приемлемая.

Да-да, все замечательно!

Но что-то в мистере Хастингсе возбуждало ее любопытство. Казалось, что за очевидным обаянием этого слишком уж красивого мужчины с эмоциональным характером и сомнительной профессией таилось что-то еще… Элинор была убеждена, что он от нее что-то скрывает, но что именно?

Не существовало никакой миссис Хастингс – Элинор смело выяснила это, когда миссис Эскер пришла, чтобы помочь ей освободиться от красного платья и переодеться. Рита сообщила, что Джозайя, вернувшись из Индии вместе с неким Блэкуэллом, сначала гулял как мартовский кот, но потом исправился и теперь чаще всего остается дома, редко выходит.

«Возможно, он увлекся опиумом, – подумала Элинор. – Или какая-нибудь ужасная тропическая болезнь заставляет его месяцами сторониться людей». Но его лицо показалось ей чистым, а подобные напасти, насколько она слышала, обязательно оставляли отметины.

«А может, он просто…»

Стук в дверь прервал ее размышления, и Элинор пошла открывать.

– Ах, миссис Клей!..

– Я позволила себе вольность и принесла вам чай. Для чая уже поздно, но я подумала, что он может согреть вас, мисс Бекетт.

Миссис Клей держала перед собой накрытый поднос, и Элинор отступила, позволив хозяйке войти в комнату.

– Вы меня балуете, миссис Клей. Сегодня по дороге домой было немного холодно. Спасибо.

Миссис Клей поставила поднос на маленький столик между двумя креслами у камина.

– Надеюсь, вы здесь чувствуете себя как дома.

– Как может быть иначе? Комната восхитительная, миссис Клей. – Элинор сдернула с подноса салфетку и едва не ахнула, увидев красивое печенье и шарики помадки. – Вы не составите мне компанию?

– С удовольствием! Какая вы милая, что подумали обо мне. – Миссис Клей уселась напротив нее. – Я очень рада, что комната вам нравится. Я уже начала было сомневаться, что найдется подходящий постоялец, и тут появились вы. Талли вас просто обожает.

– А я его. Но…

– Есть какие-то «но»? – Миссис Клей закончила разливать чай. – Это из-за моего Талли?

– Нет-нет. Талли милый мальчик, как вы и говорили. Меня волнует…. Вы должны сказать мне, сколько стоит комната, миссис Клей. Не хочу, чтобы вы думали, что я на содержании у мистера Хастингса.

– Вовсе нет! Вы достойная молодая леди, мисс Бекетт, и я никогда не подумаю о вас дурно! Даже если у меня подметки гореть будут! – Миссис Клей проворно положила себе в чашку пять кусочков сахара. – Я горжусь тем, что умею разбираться в людях. В моем деле это служит добрую службу.

– Я знаю, что мистер Хастингс платит вам за мое проживание и стол. Но я хотела бы пояснить: он делает это только из профессиональной… любезности. В нашей договоренности нет ничего неприличного, миссис Клей. Видите ли, я намерена расплатиться с ним. Не хочу быть никому обязанной.