Страсть выбирает отважных

– Я такой и не была до недавнего времени, – сказала Джорджетта. – Но мои родители умерли, а наш семейный магазин был продан. Братец же мой, морской бродяга, вернулся в Англию, однако меня не навестил. В тот день, когда мне исполнится двадцать один год, я стану нищей и бездомной. И я предпочла уехать, чтобы сохранить хотя бы достоинство, то есть уехать до того, как меня выставят на улицу. Конечно, нельзя сказать, что у меня совсем нет денег, однако позаботиться обо мне некому.

Лорд Хьюго нахмурился и, откинувшись на спинку сиденья, произнес:

– Джорджетта, но такого просто не может быть…

– Увы, ситуация именно такова. И как только я это поняла, сразу же задалась вопросом: а что, собственно, терять? И действительно, почему бы не надеть штаны и не пуститься в одиночное плавание? Почему бы не забыть, кем я была раньше, если личность Джорджетты Фрост ничем не поможет мне в будущем? Я не могу жить одними лишь надеждами и терять время в компаньонках у какой-нибудь богатой дамы. Я должна сама обеспечить свое будущее.

Хьюго дослушал ее речь до конца, ни разу не перебив, потом улыбнулся – очень мило и с некоторым смущением, – после чего изрек:

– Вам очень давно хотелось выговориться, верно?

– Да, верно. Очень давно хотелось.

– Видите ли, я… – Хьюго в нерешительности умолк.

– Только не надо говорить банальности и жалеть меня, – проворчала Джорджетта. – Пожалуйста, не надо. Иначе мне придется заколоть вас этим вот карандашом. Но тогда меня отправят в тюрьму, и я не смогу добраться до украденных золотых.

– Что ж, возможно, у вас появится шанс заколоть меня в июле, – пробормотал Хьюго. – И в этом случае…

Он внезапно замолчал, глядя куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, Джорджетта поняла, что путешествовать им придется в компании, как она и предполагала. Две женщины среднего возраста – обе в опрятных платьях по моде среднего класса – одна за другой забирались в экипаж.

– Разве не красота? – воскликнула та, что была потоньше, в украшенной перьями шляпке, и, усевшись, поставила себе на колени корзинку с провизией. – Я еще ни разу не ездила внутри.

– Значит, неплохо быть вдовой, не так ли? – Вторая женщина – с розовыми щеками и в шляпке, украшенной яркими шелковыми цветами, – с трудом протолкнула свою дорожную сумку в дальний угол кареты. – Получаешь все, что муженек оставил тебе по завещанию, и тратишь в свое удовольствие. – Пыхтя и отдуваясь, она уселась возле своей товарки, после чего дверца кареты захлопнулась. – Гляди-ка, Эдна! Мы будем путешествовать в компании. И это очень приятно, доложу я тебе!

– Добрый вечер, – с вежливой улыбкой сказал Хьюго. – Я полагаю…

– Вам уже доводилось ездить внутри кареты? – затараторила дама. – Мы вот говорили… Да вы и сами все слышали, могу ручаться! О, это настоящее счастье, когда в дороге у тебя есть крыша над головой. А когда сидишь наверху… Ох, всю ночь глаз не сомкнуть!

– Именно так, – кивнул Хьюго. – Видите ли, мне…

– А я – миссис Друп! – радостно воскликнула розовощекая женщина. В это мгновение Джорджетта услышала, как щелкнул кнут, затем кто-то что-то прокричал, и карета, качнувшись, тронулась с места. – А это моя сестра, миссис Брандидж.

На сей раз Хьюго промолчал: несомненно, из опасения, что его снова перебьют, – а его спутница с трудом удерживалась от смеха. Наблюдать, как сыну герцога то и дело затыкают рот, было для Джорджетты сродни цирковому представлению. Она понимала, что смеяться не стоило, однако сохранять спокойствие становилось все труднее. И вот уже ее плечи тряслись от беззвучного смеха – с этим, увы, она ничего не могла поделать.

Должно быть, Хьюго почувствовал, что его спутница давится от смеха, и потому легонько толкнул ее локтем под ребро. Хотя, возможно, это вышло случайно, потому что карету в тот момент качнуло.

– Мы обе вдовы, – сообщила худощавая. – И знаете, мы развлекаемся от души! Едем сейчас навестить нашу сестру – ведь у нас есть еще одна сестра, то есть две сестры, только мы не разговариваем с младшей, потому что…

– Послушай-ка, Эдна, – прокудахтала розовощекая, – ведь так нельзя, мы совсем заговорим наших друзей. Что они о нас станут думать?

Чтобы не расхохотаться, Джорджетта прикрыла рот ладонью.

Когда женщина назвала Хьюго другом, у него сделалось такое лицо, что просто пиши с него картину! За такой портрет Джорджетта не пожалела бы и половины своих жалких сбережений. Она тоже толкнула его локтем – в ответ, – и вот это уж точно вышло не случайно.

– Они думают совсем не о нас. – Худощавая заулыбалась, отчего на ее щеках появились ямочки. – Только друг другом – вот чем они заняты. Погляди – жмутся друг к другу, точно голубки! Вы ведь новобрачные, правда?

Хьюго тотчас же вжался в дальний угол сиденья.

– Нет, не новобрачные, – пробурчал он.

«Совсем не обязательно произносить эти слова таким оскорбленным тоном», – подумала Джорджетта, а ее спутник тем временем проговорил: