Страсть за кадром

Эта короткая поездка была головокружительной. Мартина была очень рада приезду Бретт. Церемония награждения происходила в воскресенье, как это обычно совершалось многие годы. Менялись только лауреаты.

Терри Карбоньер был таким же надоедливым. Она наблюдала за Лоренсом, который находился здесь же в зале. Он так и не подошел к ней с Джефри. Затем они уехали в «Кастел», где Мартина устраивала вечер. В воскресенье они встретились за ленчем с Габриелем, затем обедали с одним из деловых партнеров Джефри. В понедельник утром перед отъездом, пока Джефри отсутствовал, она сделала несколько телефонных звонков. Он вернулся с кольцом с бриллиантом в четыре карата от «Картье».

— Я хотел, чтобы оно было необычным и появилось у тебя там, где все это началось, — сказал он, надевая кольцо ей на палец.

«В самом деле, он такой милый», — думала Бретт, когда они летели домой.

Глава 30

— Конечно, я оставлю тебя, дорогая, — говорил Джефри.

— Я так все и представляла, — холодно ответила Барбара. — Так тяжело это вынести. Не думала, что мы не сможем больше никуда ходить и будем видеться раз в неделю.

Барбара крутила застежку на своем широком черном с золотом кафтане. Его необъятные размеры скрывали ее фигуру. Она впервые в жизни подстриглась коротко, и теперь легкие волны обрамляли ее лицо. Она стала накладывать меньше косметики на лицо. Ради Джефри пожертвовала почти двадцатью фунтами своего веса. Вместо еды у Барбары появилась другая привычка. Она дотянулась до блестящей позолоченной коробки на кофейном столике, взяла сигарету и стала ждать, чтобы он дал ей прикурить.

— Я понимаю. Для меня тоже сложно, но я смотрю вперед, когда наконец мы сможем быть вместе.

Он взял настольную зажигалку и поднес пламя к сигарете. Оглядывая квартиру, Джефри поймал себя на том, как сильно он ненавидел это мерзкое место и эту неряшливую женщину. Но он не мог рисковать, отвергая ее, пока у них с Бретт не появится ребенок.

Оказалось, что убедить Бретт забеременеть было намного сложнее, чем он ожидал. Он надеялся, что, став крестной матерью, в ней пробудится материнский инстинкт. Однако всякий раз, когда он заговаривал об этом, она отвечала, что еще не готова.

— На этот раз ты сможешь задержаться? — с надеждой спросила Барбара.

— Боюсь, что нет. У нас билеты на симфонический концерт.

— Ты постоянно бываешь с ней в разных местах! — с обидой сказала она.

— Это же дело. Приехал клиент вместе с женой, и было бы крайне неприлично появиться мне на концерте без жены.

— Полагаю, да, — пробормотала Барбара, прикуривая новую сигарету.

— Тебе обязательно это делать? — спросил Джефри жестче, чем намеревался, находя эту пагубную привычку отвратительной. Он вообще ненавидел запах сигаретного дыма, который впитывался в его элегантный, сшитый на заказ, костюм.

— Ты же не хочешь, чтобы я снова стала полной, правда? — ласково спросила она.

— Ты никогда не была такой, милая. Ты просто сейчас стала более женственной, — соврал Джефри, вспоминая, как он увидел ее в первый раз обнаженной. Прозрачная кожа прикрывала ее мясо. Он представил тогда, что очень скоро она превратится в нечто бесформенное. — Тебе это не очень полезно, вот и все. Я беспокоюсь о твоем здоровье, как о своем.

— Как только вес снизится, я брошу. Обещаю тебе.

— Мне действительно надо скоро уходить. Но перед тем, как уйти, хочу тебе что-то сказать. Бретт изменила свое завещание, включив в него детей своей подруги Элизабет, а меня сделала основным правопреемником.

— Ну и что, ей только двадцать пять. Я уже буду в могиле, когда ты сможешь наложить руки на эти деньги. И, кстати, мне очень неприятно, что приходится обращаться к тебе, но ты же понимаешь, что девочке необходимо ее шампанское.

«Она не могла истратить те пятьдесят тысяч, которые я дал ей», — подумал Джефри.

Он понял, что она просто испытывала его. Барбара искала дополнительных доказательств его верности.

— Конечно, завтра в первую очередь. И еще. Естественно, я не смогу рассчитывать на завещание Бретт сейчас, но ты, что — не понимаешь? Это означает, что она доверяет мне, и когда-нибудь она станет наследницей Ларсена, и добиваться, чего я хочу… для нас будет так же легко, как взять погремушку у младенца.

— Ах, понимаю.

Но она ничего не поняла. Все, что она знала — что у нее не было достаточно денег, а любимый ею человек женат на ее дочери.

Перед зеркалом в холле Джефри надел темно-синее пальто с бобровым воротником, наблюдая за Барбарой, сделавшей два добрых глотка виски.

Он шагнул в морозный воздух декабря и глубоко вздохнул, будто впервые за этот час. Решив, что прогулка сможет избавить от тошнотворного запаха сигаретного дыма, Джефри направился вниз по Пятой авеню.

Он перебрался в дом в Грамерси парке, который нравился ему своим изяществом и обилием цветов. Темные комнаты его дома с тяжелыми гобеленами и массивной мебелью служили убежищем, когда надо было в одиночестве помолиться дьяволу мести.