Страсть за кадром

Невзирая на начавшийся дождь, она оставила машину у служебного входа. Бретт позвонила в дверь, и пока консьерж отреагировал на ее звонок и открыл дверь, она почти вся промокла. Когда она поднялась, служанка сообщила, что миссис Норт строго приказала ее не беспокоить.

- Черт возьми. Я ее дочь! И мне надо ее видеть!

Она оттолкнула служанку и вбежала в гостиную.

- Где она? - требовательно спросила Бретт.

- Она поднялась наверх пару часов назад, мисс. И с тех пор не спускалась.

Бретт подбежала к спальне и постучала в дверь.

- Барбара, это я, Бретт.

Она постучала снова, на этот раз сильнее, затем осторожно повернула ручку.

Барбара лежала на постели на белом смятом пушистом одеяле.

Сначала Бретт подумала, что она спит, потом заметила пустой пузырек на столике рядом. Она схватила руки матери. Они были холодны. В левой руке было зажато кольцо с печаткой.

- Мама, мама!

Бретт подняла Барбару за плечи и потрясла ее. Она приложила ухо к груди матери и с трудом услышала слабое сердцебиение.

- Помогите, вызовите врача! - закричала она.

ЭПИЛОГ

Дэвид ворвался в приемную, весь мокрый от дождя.

- Что случилось? С тобой все в порядке? Бретт рассказала о своем визите к матери, о мужественных усилиях бригады "скорой помощи" по спасению Барбары.

- И никто мне ничего еще не сказал, Дэвид, я не знаю, что я сделаю, если... Бретт не смогла закончить.

- Из того, что ты мне рассказала, она не должна была выпить таблетки раньше, чем за два часа до твоего приезда. Думаю, ее смогут спасти, - успокоил он ее.

Лилиан приехала немного позже. Спустя некоторое время Дэвид принес из автомата, который находился в нише холла, кофе и соленую воздушную кукурузу. Несколько раз Лилиан подходила к медсестрам в попытке узнать что-нибудь о состоянии Барбары.

Было уже совсем темно, когда появился доктор:

- Она вышла из комы, но будет оставаться в респираторе, по крайней мере двенадцать часов, а возможно, и все двадцать четыре. Она приняла большую дозу снотворного, а до этого достаточно алкоголя, но, похоже, она выкарабкается.

- Слава Богу, - сказала Лилиан.

- Она еще достаточно пьяна. Вы можете войти, но только на несколько минут. Она еще не может разговаривать.

Бретт сжала руку Лилиан, потом Дэвида и последовала за доктором в блок интенсивной терапии.

С минуту она через стекло смотрела на Барбару. Маска закрывала ее нос и рот и соединялась шлангом с прибором искусственного дыхания, стоявшим в изголовье. Ее глаза были закрыты, а руки привязаны к металлическим бортикам кровати.

"У нас до сих пор никогда не было шанса", - подумала Бретт, прислушиваясь к ритмичной работе аппарата. У них еще так много всего, чего они не знали друг о друге, но, может быть, теперь они вместе смогут исцелить свои раны.

Дэвид и Лилиан пытались убедить Бретт пойти домой на несколько часов, но она упрямо отказывалась, и они остались вместе с ней. Через несколько часов Бретт снова вошла в небольшую спальню.

- Мама, - прошептала она.

Веки Барбары дрогнули и открылись. Когда она осознала, что около нее стоит ее дочь, она отвернулась.

- Я не могу смотреть тебе в глаза.

- Ты уже достаточно себя наказала.

- Ты должна меня ненавидеть. - Слезы текли из глаз Барбары.

- Я не ненавижу тебя.., и никогда не чувствовала к тебе этого.

Барбара медленно повернула лицо к Бретт.

- Ты так похожа на своего отца, - ты всегда была на него похожа. Он любил тебя, Бретт, даже когда ты еще не родилась. Какое сегодня число? По-моему, сегодня день твоего рождения, так ведь?

Голос Барбары был слабым и хриплым.

- Все было так тяжело.

- Мама, побереги силы. Мы еще поговорим с тобой, только позже.

"Как странно, сколько я себя помню, все серьезные неприятности случались всегда именно в день моего рождения", - подумала Бретт. Ни Лилиан, ни Дэвид, ни она не вспомнили об этом, пока сидели в больнице.

- Мне очень жаль. Я хотела быть хорошей матерью, но каждый раз, как я смотрела на тебя... Мне так жаль.

Бретт вытерла слезы с лица матери.

- Ты выздоровеешь, и все будет хорошо.

***

Октябрьский день был ярким, и его вечернее солнце разливало такое тепло, какое излучало счастье в Кокс Коуве. Сад был весь в цвету японских ветрениц, бархатцев и ноготков, деревья стояли в красных и желтых листьях. Дом пестрел от разноцветных букетов.

- Я так рада, что не могу сдержаться, - воскликнула Лизи, застегивая кнопки на платье Бретт. - Моя лучшая подруга выходит замуж за моего брата.

- И мы очень скоро сделаем тебя тетушкой, не забудь про это.

Бретт стояла у зеркала в своей комнате, разглядывая свой еще плоский живот. Шелковый шифон, цвета слоновой кости на сатиновых лентах полностью закрывал рукава, делая их похожими на епископские. Сатиновый высокий воротник обрамлял ее плечи, а лиф сужался по талии. Волосы Бретт были зачесаны набок и лежали мягкими волнами.

Лизи поправила жемчужное ожерелье на шее Бретт. Оно принадлежало бабушке Лизи, и его, по традиции, надевали в день свадьбы.

- Ты похожа на принцессу, - сказала восторженно Лизи, отойдя в сторону.