Страсти болотные

Влезая в раскрытые створки окна (Васька, к счастью, летом не закрывал свою “конуру”), Сизов анализировал первые полученные сведения. Во-первых, по словам Пульхерии, за Кимом Вагановичем до сих пор не замечалось нервных срывов, даже мелких. По дороге Васька успел поделиться, что таким не помнит хозяина за все годы службы. “Даже во время прошлогодних выборов, когда, казалось, команда будущего мэра не доберёт голосов, Ким Ваганович обращался со мной обычным манером.... – тут вахтёр замялся, – даже заморским шнапсом угощал”. И остальная прислуга подтвердила уравновешенность и спокойную строгость хозяина. Горничная-разнорабочая Фаина хотела, было, привести какой-то дополнительный аргумент в пользу нервного и физического благополучия Вагановича, но неожиданно стушевалась… Этот эпизод Сизов для себя отметил автоматически.

Второе, что тревожило, возможность наличия трупа бизнесмена Нила Сироткина. О его подозрительном посещении, предшествовавшем помешательству чиновника, опять же поведал Васька. После начала событий, ознаменованных выстрелом, бизнесмена никто больше не видел. “Очевидно, Сироткин, вернее его тело, находится в рабочем кабинете на втором этаже”, – рассуждал Гордей, отряхиваясь и помогая влезть пыхтящему Бытину.

Васька проник в дом последним и, следуя за Сизовым, шёпотом инструктировал о расположении комнат и коридоров. Поразила необычная тишина, прерываемая равномерными, монотонными звуками, напоминающими послеобеденный храп борова в каком-нибудь сельском сарайчике. Сизов был родом из деревни и эта ассоциация невольно пришла в голову. Стараясь как можно меньше шуметь, “группа захвата’ двинулась по коридору, ведущему к прихожей. Битые стёкла, разбросанные вещи и ружьё у окна – то, что увидел Сизов и его помощники. Хозяин отсутствовал. Храп усилился и явно доносился со второго этажа.

– Он что – заснул?! – прошептал Бытин, выразив общее мнение.

– Вполне возможно… – поглядывая на лестницу, согласился Сизов. – После такого буйства иногда нападает спячка, тем более для нервных…

Это он! – подтвердил Васька. – Я его храп узнаю из тысячи, не впервой будить.

– Учитывая отсутствие ружья у буйного и его возможный сон, можно смелее, братья Христовы, подниматься на верх, – констатировал Гордей. – Возьми-ка, сержант, ружьецо и… прости нас вцеле грешных, Господи, двинемся перекрестясь!

Последние слова следователя, как и осенение себя широким крестом, вызвали заметное удивление Васьки и никак не подействовали на Бытина, уже знавшего некоторые привычки и склонности непосредственного начальника.

На второй этаж поднимались всё же не спеша, прислушиваясь к нарастающим “хро-хрю”. Для поиска кабинета Кима Вагановича, Васькина помощь не понадобилась: Сизов уверенно пошёл на звуки, несущиеся из прикрытой двери. Вскоре перед изумлёнными взорами вошедших предстала забавная, с драматическими мотивами, картина: удобно умостившись на мягком кожаном кресле, откинув голову и раскрыв рот – натужно храпел полураздетый мужчина, пожилого возраста. Перед ним на столе стояла откупоренная бутылка французского коньяка марки “Наполеон’ и недопитый хрустальный бокал. На полу в беспорядке валялись какие-то бумаги, вещи, осколки стекла от другого бокала. Окно было раскрыто настежь. Других тел, живых или мёртвых, сходу не наблюдалось.

Васька хотел кинуться к хозяину, но его остановил Сизов:

– Не суетись всуе, гражданин, пойди-ка лучше позови работников нервенного учреждения: пусть возьмут больного на обследование и последующее лечение.

А, может, он того… оклемается? – засомневался Бытин.

– Вот пусть в этом и разберутся. Потом и мы подключимся. Сейчас из него ничего путного не выудишь – стресс как минимум! – резюмировал Гордей, внимательно рассматривая комнату.

– А куда же девался гость, Сироткин? – успел задаться вопросом Васька, выходя из помещения.

На его многозначительный взгляд Сизов ответил ростом морщинок на широком лбу, означавших такое же недоумение.

– Сходи-ка, сержант, осмотри внимательно усадьбу, в особенности место под этим окном, – задумчиво попросил Сизов Бытина, продолжая осмотр, при этом он выглянул и в раскрытое окно.

Бытин по-военному чётко откозырял “есть”и вразвалку, но резво для его полноты, отправился выполнять задание. Сон Кима Вагановича не прерывался, как и художественный храп. Казалось, его сновидениям совершенно не мешали вошедшие люди.

Глава 2. Философ