Страсти и их воплощение в соматических и нервно-психических болезнях

Зависимость страстного человека от возможности удовлетворять преобладающую страсть, весьма вероятно, принимает участие в формировании адских мучений, ибо лишенная тела душа, порабощенная при земной жизни грехом, испытывает мучения из-за страстей, которые уже невозможно удовлетворить прямо или хоть чем-то компенсировать. Эти мучения, по-видимому, и в этой жизни, и в загробной нельзя объяснить мучениями стыда или совести, т. к. и стыдливость и совестливость являются качествами положительными и по природе своей доставлять человеку мучений не могут так же, как не могут мучить человека доброта, вежливость, терпение и другие добродетели. Нельзя также считать, что причиной возникновения и роста греха являются окружающие человека вещи и явления, ибо практически все, что окружает человека, не является плохим само по себе. Даже о вещах, которые общепринято считаются причиной греха, Святые отцы говорят, что нет плохого ни в вине, ни в женщинах, ни в деньгах, а что плохо злоупотребление ими. При этом, само собой разумеется, что благоупотребление не является ни греховным, ни предосудительным. В то же время все, что традиционно считается хорошим, т. е. поступки или вещи, делаются плохими, если совершаются или употребляются беззаконно, неуместно, несвоевременно или непосильно. Святые отцы прямо говорят, что все хорошее, если оно не к месту, не ко времени, или непосильное — от сатаны. Всякий грех является качеством отрицательным. Законность и обоснованность такого наименования обусловлены тем, что несмотря на видимую распространенность, грех не существует сам по себе. Он существует только как отрицание какой-то добродетели, как отрицание положительного качества. И действительно, солгать о чем-то человек может, только если ему известна правда и если он отрицает правдивость. Точно также скупость является отрицанием щедрости, если человек имеет физическую возможность быть щедрым, но бедняк, готовый помочь и отказывающий в подаянии, т. к. не имеет просимого, не может быть обвинен в скупости.

Из этой природы греха проистекает странный на первый взгляд вывод: чем больше грехов у человека, и чем в большей степени они выражены, тем более душа человеческая при создании была одарена добродетелями, которые отвергаются, отрицаются грешащим человеком. Как естественное благонравие толкает неразборчивого человека на оправдание греха, так и противоестественное злонравие обнаруживается тем, что человек борется с грехом. Не будет человек безразличный к выпивке прикладывать усилия, чтобы удержаться от нее, нет нужды свободному от болтливости удерживаться от многословия; скромный избавлен от необходимости бороться с желанием привлечь к себе внимание. И, говоря в общем, каждый человек, не склонный ко греху, не имеет нужды ему противостоять, ибо нелепо воевать с тем, чего нет, с отсутствующим противником. Поэтому необходимость для каждого человека противостоять греху, прежде всего, свидетельствует о его греховности, о его худости, от которой не свободен ни один человек, поэтому человек, утверждающий, что он успешно борется с грехом, что он не согрешает делами и потому считающий себя благонравным, добродетельным глубоко заблуждается. Святые отцы говорили, что чревоугодник осуждается безусловно, но что точно также осуждается тот, кто не чревоугодничает (по каким-либо причинам) и сожалеет о невозможности чревоугодничать.