Страсти оперной дивы

– Пока ты почивала тут, как спящая красавица, одна волшебная фея изловила всех злодеев, досаждающих знаменитым певицам и убивающих невинных дев, и теперь тебе остается только спокойно сидеть и ждать извинений от полиции.

– Да ты что?.. Женя… Не может быть! Их что… поймали?

– Самолично доставила в кутузку.

– Ах… как же это… как же это я ничего не заметила… не знала. Ужас! Я все проспала! Все самое главное!

Изольда продолжала изливать эмоции, не давая мне толком рассказать, что же действительно случилось, а у меня в это время все сумбурные и загадочные события последних дней постепенно выстраивались в голове в прямую линию.

Что ж, расставание с любимым – это всегда удар. Если чувства этого Григория к Ольге действительно были так сильны, нет ничего удивительного в том, что он горел желанием отомстить. А с приездом Изольды случай для этого представился просто уникальный.

Так старательно насаждая слухи о давней вражде двух претенденток на место в постели московского продюсера, Изольда сама вырыла себе эту яму и так хорошо подготовила общественность, что все остальное было лишь делом техники.

Думаю, в то время, когда, обеспечивая Изольде возможность незаметного исчезновения, меня отвлекал Валерий, кто-то точно таким же образом отвлекал саму Изольду, не подозревавшую, что именно в это время совершается преступление. И если бы этим кем-то оказался, как теперь выясняется, весьма гораздый на интриги Григорий, я бы нисколько не удивилась.

Давно ушли полицейские, и впрямь действовавшие в этот раз очень вежливо и деликатно. Отзвучали радостные возгласы Изольды по поводу того, что с ее щиколотки снят, наконец, ремень с датчиком, постоянно напоминающий о том, что ее считают преступницей. Давно улеглись радостные эмоции по поводу окончательного освобождения и закончился праздничный обед в ресторане. А взволнованный до глубины души продюсер все никак не мог успокоиться и, нервно расхаживая по номеру Изольды, кажется, уже в сотый раз задавал один и тот же вопрос:

– Но почему же ты не сказала мне?! Ну мне-то можно было сказать!

– Отстань, Толик, надоел, – рисуясь и капризничая, отвечала ему прежняя, своенравная и избалованная примадонна. – Я ведь говорила тебе – я боялась. Меня и так подозревали… все. А это, считай, я сама против себя дополнительные доказательства бы выставила.

– Но мне-то можно было сказать! – снова патетически восклицал Земелин.

– И тебе нельзя было, – непреклонно возражала Изольда. – Что бы ты подумал, если бы я сказала тебе, что на то самое время, когда было совершено преступление, кто-то попросил меня незаметно смыться с банкета. А? Ну, признайся, скажи откровенно. Именно то и подумал бы, что подумали все. Что я – причастна.

– Но ведь ты могла бы объяснить… Сказала бы, что тебе пообещали сообщить информацию… рассказать, кто подстраивает все эти случаи… Объяснила бы, что тебя ввели в заблуждение.

– И ты поверил бы?

– Конечно!!

– Ну да… это ты сейчас так говоришь. Сейчас, когда все выяснилось. А тогда… ты думаешь, я не видела? Все подозревали меня, все до единого. Только Женя… в сущности, в это ужасное время только она одна была за меня. Женечка, солнышко! Телохранитель ты мой…

В порыве чувств Изольда подошла и обняла меня за плечи.

Я улыбалась в ответ, думая, что, пожалуй, не стоит говорить ей, что был момент, когда и я тоже входила в это печальное «все до единого». Зачем было ее огорчать?

– Кстати, я обещаний своих не забываю, – между тем весело проговорила Изольда. – Проси чего хочешь. Премию, орден, полцарства…

– Жар-птицу у нее попроси, – вставил свое циничное слово продюсер.

– Небольшое денежное поощрение вполне устроит, – скромно ответила я.

Через два дня заканчивалась неделя, зарезервированная для этих необычных и запоминающихся гастролей, и продюсер переключился на обсуждение со своей звездой подробностей прощального концерта. Изольда говорила, что чувствует себя прекрасно и в качестве финального жеста хочет поблагодарить всех, кто болел за нее, и заодно утереть нос тем, кто злорадствовал.

Они с Земелиным оживленно обговаривали подробности, а я, понимая, что моя работа в целом закончена, отпросилась на ночевку домой, сказав, что на эту ночь передаю охранные функции в надежные руки продюсера.

Финальный аккорд удался на славу, тетя Мила, снова сидевшая в первом ряду, смогла наконец-то вручить цветы, а я вместе с обещанной премией получила диск с записью концерта и прочувствованной подписью главной исполнительницы.

Через несколько дней после отъезда Изольды я встретилась с Борей и узнала, что «генетический материал» из-под ногтей Ольги Быстровой указал, что убийство совершено Григорием, что дополнительно подтвердило уже сделанные им признательные показания.

Выяснилось, что в своих догадках я практически не ошиблась. Так и не сумев забыть обиду, Григорий постоянно мучился воспоминаниями об Ольге, и мысль о том, что кто-то сумел испортить их отношения, не давала ему покоя.