Страсти по Чернобылю

Комментарий к «Записке»

Естественно, я ничего не знал о судьбе «Записки». Правда, уже на следующий день мне начали звонить, мол, почему я назвал лишь три фамилии – Телятникова, Правика и Кибенка, ведь и другие заслуживают… Я объяснял, что точно знаю о них, а о других мне ничего не известно. К сожалению, Горбачев не сдержал слово: Указы о присвоении званий Героев появились лишь в сентябре, когда большинство пожарных погибли…

Из моей «Записки» исчез абзац, посвященный Горбачеву. Я писал, что ему необходимо выступить публично и объяснить народу, что произошло. Через пять дней он выступил по телевидению, говорил откровенно, и я думаю, что «Записка» свою роль сыграла. Однако спустя пять лет (после ее публикации) я с удивлением обнаружил, что абзаца, посвященного Горбачеву, в ней нет.

16 мая 1986 г. «Записка» была направлена для ознакомления всем членам Политбюро ЦК КПСС. Я это сразу же «почувствовал» в Киеве: оказывается, Щербицкий «гневался» и распорядился, чтобы меня больше не пускали ни в ЦК, ни в Чернобыль. Но я работал в зоне Чернобыльской аварии по решению Политбюро ЦК КПСС, а потому не обращал внимания на «местные» решения…

И еще. В 1990 году часть архива была открыта, а в 1991 году опубликованы все секретные материалы и документы Политбюро ЦК КПСС по Чернобылю. И, к своему удивлению, я не обнаружил ни одной записки или письма от ученых и ведомств, которые чуть погодя так рьяно выступали и по Чернобыльской катастрофе, и по ядерной энергетике. К сожалению, никто из них в апреле и мае 1986 года не попытался проинформировать руководство страны о реальном положении дел, никто не выступил в защиту пострадавших. Так что все нынешние выступления по Чернобылю я обязательно сверяю с поведением людей в первый месяц аварии на АЭС.

Рыбалка с дозиметром

В Чернобыле у пристани оживленно. Подходят баржи с сухим бетоном, снуют буксиры, забирают воду из реки пожарные машины.