Страсти по Фоме - книга 2

Но что ей может быть нужно от него, знакомого ей всего пять дней, из них три дня — по речам на поминках, удивился Фома. Если в бассейне была она, то он уже выполнил все ее пожелания, в отличие от нее, кстати. Может, она действительно хочет отблагодарить его, но чтобы он об этом узнал в последний момент, то есть сама еще не решила, будет ли благодарить? Хочется, но колется, он знает таких. Может, согласился Доктор, гордость паче чаяния, но княжна не кажется особой, способной вести такие мелкие игры. Нельзя отбрасывать и самые невероятные варианты, даже дурацкие. Например, маркиз ползал вокруг бассейна, скрипя зубами, и все слышал, потом, в ярости, выложил княжне, все, что обещала красавица графу. Он же мог принять за княжну другую женщину, ослепленный ревностью, правда, с чего?.. Сама княжна могла воспользоваться этой информацией для каких-то своих целей, смотри выше. Наконец, другая женщина, знакомая княжны или не знакомая с ней, но искусно имитирующая ее голос, могла вести эти переговоры.

— Можно продолжать, но зачем она нам сейчас? В конце концов, мы и так все знаем, — сказал Доктор.

— Да я согласен, но она все знала до этого и возможно сейчас знает что-то, чего знать нам не помешало бы, о чем даже не догадываемся!..

Фома закатил еще один шар, совершенно фантастический, пятый в цепочке, попробовал еще раз повторить этот фокус и промазал. Доктор положил три подряд.

— С тобой неинтересно! — бросил Фома кий. — Пойду, выпью что-нибудь.

— А с маской-то на чем расстались?

— Она хотела встречи, уже личной.

— Так в чем же дело, ты согласился?

— Не помню, кажется, я предложил тебя.

— И как она отреагировала? — засмеялся Доктор.

— А как на тебя может реагировать женщина, она исчезла! Ты же у нас — мороз по коже!

5. Рожденный в печали. Малыш

Праздник взвивался красочным фейерверком, как будто предстоящий поход был дегустацией гимайских вин с округлым вкусом. На сцену, сменяя друг друга, вываливались факиры и фокусники, клоуны и акробаты, мимы и мемы, жонглеры и эквилибристы, и над всем этим царил толстяк тенор. Теперь он пел уже высочайшим колоратурным сопрано, что удивительным образом вязалось с его необъятной фигурой, но не полом.

— Он что, кастрат? — спросил Фома у Блейка.

— Пенто? Нет, он гермафродит.

— Гермафродит? Вот уж не слышал, что бывают вокальные гермафродиты!.. Доктор, бывает такое — от верхнего женского «до» до нижнего мужского «до» же?.. Дожили!. Наверное, очень эротично таить в себе такие шири? И никого-то больше не надо. Мечта Платона, андрогин! Вокальный. Глас народа!

— Не знаю, как его, а твои необъятные шири, я бы сузил, Андрон-гин ты наш! — заметил Доктор. — Сколько у тебя свиданий за манжетами?

— Не завидуй, это мои слезы, лучше посмотри, как люди веселятся!

Недалеко них Марти-младший образовал развеселый хоровод, отплясывающий под пацифистскую песню.

— Ах, куда же ты, Мартын, ах куда ты? Не ходил бы ты, Мартын, во солдаты! — заливались фрейлины, разодетые и разрумяненные, словно сенные девки.

Некоторые, действительно плакали. Но «Мартын» никуда и не собирался уходить, тем более во солдаты, о чем радостно сообщил Фоме в разгар банкета: «отмазался, ваше сиятельство!» Теперь он не жалел красных каблуков, какие каблуки — жизнь спас!

Мэя, вспомнил Фома, увидев церемониймейстера без нее, она же была все время с ним! Он озабоченно покрутил головой, ощущая странное беспокойство, потом прошелся вдоль резвящихся пар, вернулся обратно, намереваясь потребовать Мартина к ответу, когда, наконец, увидел её, выходящую из танцевального зала, в сопровождении высокого кавалера в темно-бордовом одеянии, очень знакомого.

Это был маркиз, успевший поменять разодранные манжеты, а заодно и переодеться и стать неузнаваемым. День переодеваний. Фома почувствовал неприятный укол. Что надо этому хлыщу от Мэи? Или он тоже передавал свои извинения, но уже через нее?..

Странная парочка — маркиз и княжна. Пеперминт. Он подлетел к Мэе.

— Ты не устала?

— А вы? — дерзко спросила она.

— Ответ неправильный, — усмехнулся он, и повернулся к маркизу.

— Марки-из?! — вскричал он, словно увидел лучшего друга. — Я вас не узнал!

Де Вало подскочил на месте, неприлично оттопырив зад, руки же его предательски дернулись вниз, к месту, куда уже ступала нога человека, продемонстрировав, что рефлексы второго уровня в порядке.

— Как здоровье, любезный маркиз? Вы меня-то узнаете? Это я, видите?..

Фома озабоченно щелкал пальцами перед глазами маркиза, как это делал его знакомый психиатр.

— Я слышал у вас проблемы с идентификацией, своих не узнаете, чужих пугаете. Не появилось еще желания перестать изображать моего оруженосца?.. Или ваш лечащий врач волшебник и вы неизлечимы?..

Мэя с беспокойством переводила взгляд с одного на другого, пока маркиз, невнятно пробормотав, что он-де всегда к услугам графа, если его сиятельству неймется, не расшаркался с ней галантно, и не удалился.

— Граф, — сказала она тогда, — вы что ищете ссоры?

— Я? — удивился Фома. — Я ищу тебя!

— Так я вам и поверила! Что вы ему сделали, что он боится вас, как огня?