Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий

Лучшие стиляги Москвы танцевали в ресторане «Москва» в зале на втором этаже и в ресторане «Спорт», что был за Белорусским вокзалом сразу по Ленинградскому проспекту. Сейчас там, кажется, какой-то офис. Как мы тогда танцевали! Как пристукивали каблуками на подковках! Как млели!.. «Расскажи, о чем тоскует саксофон…» Лично для меня сталинские годы – это не планы преобразования природы и не труды вождя по языкознанию, а именно тоскующий саксофон, что соответствовало возрасту и умонастроению, и я этого сегодня не стыжусь.

Второе сильное увлечение после танцев – футбол. И сам играл, и «болел» отчаянно. Первые футбольные азы проходил в Строченовских переулках, на задворках школы, где мы, школята, с упоением гоняли тряпичный мяч. Да-да, тряпичный. Кожаный, пятнистый нам и не снился. Потом, взрослея, уже гонял мяч на стадионе завода «Красный пролетарий» на Мытной, на Ширяевом поле в Сокольниках, на полянках в Лужниках и в других футбольных и полуфутбольных местах. Ну, а «боление» длилось почти четыре десятилетия, начиная с осени 1945 года – матчи «Динамо» в Англии, хриплый голос радиокомментатора Вацима Синявского покорили сердце. Исправно ходил почти на все матчи

динамовцев в Петровский парк и в Лужники. Сколько переживаний, страстей, эмоций!.. По юности прорывался на трибуны без билета, по зрелости – торжественно проходил через служебный вход по спецпро- пуску. Но футбол – отдельная тема. Волнующая и даже чуть капризная. Не будем ее ворошить.

Я благодарен судьбе, что жил не в телевизионную эру (свой первый телевизор приобрел после 40 лет), и поэтому вместо часовых бдений у «ящика» в молодые годы активно ходил на спектакли (любимыми были Большой, Художественный и Малый театры, еще оперетта и сатира), покупал и изучал театральные программки и, конечно, обожал кино (нравились и «Трактористы», и американская версия «Трех мушкетеров»). «Придворными» кинотеатрами были: «Авангард» (давно снесенный), «Ударник», «Буревестник» и позднее появившийся на Люсиновке кинотеатр, хотя специально ездил и в дальние: «Форум», «Колизей» и прочие.

И еще – библиотеки. Сегодня для меня это странно – пойти в библиотеку. Зачем, когда есть домашний огромный архив, которым в основном и «питаюсь»? Но тогда, в младые годы, шел лишь набор знаний. Сидел, читал и делал многостраничные выписки в Ленин- ке, в Исторической библиотеке, читальне дома-музея Маяковского на Таганке.

Ну а теперь обратимся к московским адресам трудовой деятельности: Большая Полянка, Пятницкая улица, Хрустальный переулок (около ГУМа), улица Горького, Неглинная, снова Пятницкая, Большой Черкасский переулок, проспект Вернадского…

На Большой Полянке находилась районная контора Мосхлебторга. Дом-лабаз. Он и ему подобные давно снесены, и вместо них возвышаются дома-коробки, в одном из них расположен книжный магазин «Молодая гвардия». Также нет старинного дома, в котором располагалась популярная булочная-кондитерская № 5, ныне на ее месте чванливо торчит стеклянный небоскреб гостиницы «Националь». Я прохожу мимо и вспоминаю, как в подвале былой булочной в тесной каморке без окон доблестно трудился молодой выпускник Плехановки. Дважды пришлось мне работать на Пят

ницкой: меньше года в кондитерском магазине (боже мой, какими конфетами угощали меня), а затем в течение 13 лет трудился уже на другой ниве, на поприще радиовещания на страны Латинской Америки – в радиодоме (он напоминает утюг) на той же Пятницкой улице, около станции метро «Новокузнецкая».

На радио я пришел работать из экономического журнала «СПК», редакция которого располагалась на Неглинной улице по соседству с магазином «Охота и рыболовство». До революции здесь был бордель (комнаты-номера), а в советское время – бордель редакционный. Веселое было время (опять же исключительно по причине молодых и глупых лет). Запомнилось оно не столько выпуском скучнейшего журнала, сколько веселыми перерывами на обед в теплой компании коллег. Обеды-застолья проходили в ресторане «Будапешт», в «Узбекистане» и в «Камышах» (так в народе называлось кафе в начале Неглинной, дома эти вместе с кафе давно снесены). Кстати сказать, в те 50-60-е годы мною были «опробованы» многие «едальные» места, от помпезного «Метрополя» до последней «забегаловки». И с каждым предприятием «общепита» (это слово тоже исчезло из нашего словаря) связано какое- то определенное воспоминание. Естественно, сугубо личные, поэтому и не вываливаю их на читателей.

Так сложилась судьба, что все мои «точки приложения» трудовых сил находились в самом Центре, в пределах Садового кольца. И когда я, коренной москвич, очутился в доме Центросоюза на проспекте Вернадского, то воспринял этот район как какие-то выселки, периферию, вовсе не Москву.