Страсти по Маргарите

– Понимаю, – я почувствовал, что и правда несколько перегибаю палку. Мне даже сделалось немного стыдно. Ведь если разобраться, что есть Ника? Красивая, в высшей степени легкомысленная, наивная и сумасшедшая девчонка с вечным зюйд-вестом в голове. Так что с нее взятки гладки. И по большому счету, во всей этой истории виноват только я, который изначально согласился на эту авантюру. Чтобы хоть как-то ее утешить, я попытался перевести разговор несколько в иное русло:

– Снимки-то хоть успели сделать?

– Успели, – улыбнулась Стрельцова. – Машка даже умудрилась заснять момент, когда менты запихивали тебя в машину. Представляешь, какой сюжет получится? Подлые блюстители порядка измываются над несчастным инвалидом. Класс?

– Класс, – согласился я. – Фотку потом подаришь? На память?

– Конечно… Рожнятовский!

– Что?

– Ты на меня не сердишься?

– Нет. Уже нет.

– Тогда мир?

– Мир. Кофе хочешь?

– Ага.

– Тогда подожди пару минут. Вон, можешь музыку включить. А я пойду на кухню, сварю.

– Давай. А я как раз тебе тут подарок приготовлю.

– Ника! Не пугай меня, – я, кстати, действительно немного испугался, так как знал размах ее фантазии в плане изобретения «подарков».

– Не волнуйся – он безобидный и очень приятный. По крайней мере я надеюсь, что для тебя он будет именно таким…

Я ушел на кухню, и вскоре из комнаты донеслись грустные гитарные запилы Марка Нопфлера. Не скрою, мне сделалось лестно, что Стрельцова все еще помнит мои музыкальные пристрастия – DIRE STRAITS, распавшиеся как раз в год нашего с Никой знакомства, до сих пор продолжали оставаться моей любимой командой.

Традиционный холостяцкий набор – кофе, коньяк и остатки печенья – были водружены на сервировочный столик на колесиках, который я торжественно вкатил в комнату под чарующие звуки «Why Worry». И… каким-то чудом все это дело не оказалось на полу, поскольку я резко потерял управление транспортным средством, охуев (именно так, по-другому просто не скажешь) от открывшейся моему взору картины: на разобранном диване, поверх простыни, возлежала моя Леди Совершенство в традиционной позе хастлеровской девушки месяца. Из одежды на ней были лишь черные трусики-стринги (если я, конечно, правильно разбираюсь в дамско-бельевой терминологии). Опасаясь ослепнуть от такого великолепия, я отвел глаза чуть в сторону и увидел на придиванном пуфике заботливо приготовленные два презерватива. Ника перехватила мой взгляд и расценила его несколько иначе:

– Думаешь, не хватит?

Она произнесла эту невинную фразу столь серьезным и озадаченным тоном, что в ту же самую секунду все, что в моем организме было способно стоять, шевелиться и адекватно реагировать на происходящее, упало, застыло и призналось в своей полной несостоятельности. Короче, я понял, что не могу. Как говорится, имею желание – но не имею возможности.

Я далеко не девственник, не ханжа, не гей и (упаси, Господь!) не импотент. Но… представьте себе любовную прелюдию, которая, если верить специалистам, является неотъемлемой частью процесса, продолжающуюся не десять-двадцать минут, а целых одиннадцать лет. Это ж каким тогда должен быть сам секс?!! Но сейчас я отнюдь не был уверен, что именно таковым он и станет. Хотя бы потому, что в своих мечтах и фантазиях представлял себе это с Никой, скажем так, несколько иначе. Больше всего я боялся, что меня постигнет такое же разочарование, какое я испытывал при интимном общении с большинством своих случайных и более-менее постоянных подружек. Я долго не мог найти определения этому комплексу, пока вдруг в Интернете не наткнулся на фразу, которая стопроцентно соответствовала моим разочарованиям: «Когда имеешь женщину, то столицу бы отдал!!! А как кончил, так и деревеньки жалко». Мне же очень хотелось, чтобы эту самую «столицу» было бы ничуть не жалко и до, и после, и вообще – всегда. В любое время дня и ночи.

Словом, я окончательно смутился и потерял все, какие-то только можно было в данной ситуации потерять, нити. Пробормотав что-то невнятное, я подхватил со стола спасительные сигареты и вышел на балкон. Через пару минут следом за мной вышла Ника в небрежно наброшенной на плечи рубашке, которая не скрывала, а скорее, наоборот, еще больше подчеркивала ее наготу.

– Илюха! Скажи, ты меня просто не хочешь или не хочешь, потому что считаешь меня развратной?

– Разве я сказал, что не хочу тебя? – ответил я вопросом на вопрос.

– Тогда почему ты от меня удрал?

Я промолчал, и Ника продолжила за меня:

– Может, ты считаешь, что я это делаю только потому, что в последнее время плотно завишу от тебя и твоих текстов?

– Такая мысль приходила мне в голову, – честно признался я. – Но мне хотелось бы думать, что причина все-таки не в этом.

– Конечно, не в этом. Мне просто захотелось сделать тебе приятное.

– Понятно. Такая вот своеобразная форма благодарственной жалости… Как десять лет назад, в белые ночи на Неве…

– Дурак ты… Я же и правда люблю тебя. Как брата, как самого лучшего друга. У меня ведь, если разобраться, ближе тебя никого и нет. Кроме бабушки.