Страсти по мощам

И брат Жером, с благодарностью приняв разрешение приора, шагнул к носилкам и не колеблясь коснулся спеленутой груди покойного — ни капли крови, которая уличила бы его, не проступило сквозь саван. Довольный Жером двинулся выходу следом за приором, и молчаливая толпа любопытствующих прихожан расступилась у дверей.

"Что бы все это значило? — ломал голову Кадфаэль по пути с кладбища. — То ли Жером вовсе не верит в ордалии <Ордалии — испытание кровью, огнем, водой и т.д. с целью определить виновного, т.н. «Суд Божий»>, а потому и не испугался, то ли счел, что раз он обратился за разрешением к подлинному виновнику, то тем самым, независимо от своего участия в этом деле, вполне себя обезопасил. А может, он и впрямь не замешан в убийстве и все это испытание мы затеяли зря. Такой черствый человек, как Жером, мог отказать девушке в ее просьбе только для того, чтобы лишний раз выказать свою щепетильность в вопросах веры. Ну да ладно, посмотрим, что будет завтра, — как поведет себя Роберт, когда его самого попросят коснуться усопшего, — легко проявлять великодушие за чужой счет".

Однако все обернулось не совсем так, как ожидал Кадфаэль. Приор Роберт решил, что эту ночь он проведет в часовне с братом Ричардом. Но когда они уже направлялись к кладбищу и поравнялись с домом Кэдваллона, приора окликнул сторож, а затем из ворот поспешно вышел и сам Кэдваллон. За ним следовал дородный, важного вида валлиец в короткой дорожной тунике.

Брат Кадфаэль был уверен, что приор уже стоит на коленях в освещенной лишь слабыми огоньками свечей часовне и проведет долгую ночь в обществе мертвеца, и поутру, возможно, это принесет свои плоды. Поэтому он был немало удивлен, увидев, что Роберт размашистым шагом возвращается в сад отца Хью, ведя с собой какого-то незнакомца. И надо же было ему появиться в тот момент, когда Кадфаэль собрался к Бенеду, выпить винца да поделиться новостями. И похоже, Роберт был не слишком огорчен тем, что его ночное бдение не состоится.

— Брат Кадфаэль, у нас гость, и мне потребуется твоя помощь. Это Гриффит, сын Риса, бейлиф принца Овейна в Росе. Кэдваллон послал к нему гонца с вестью о смерти Ризиарта, к тому же я и сам должен принести ему жалобу на брата Джона и обсудить, как нам быть дальше. Бейлиф будет расспрашивать всех, кто что-либо знает об этом деле, но сейчас он просит, чтобы первым высказал свои соображения я. Так что мне пришлось отправить брата Ричарда в часовню одного.

Брат Жером и брат Колумбанус, которые уже приготовились возвращаться на ночлег в дом Кэдваллона, услышав это, задержались.

— Отец приор, я пойду вместо тебя, — всем своим видом изображая преданность, предложил Жером, уверенный в том, что ему откажут.

— Нет, ты уже провел одну бессонную ночь и теперь должен отдохнуть.

Ночь-то провел; только вот бессонную ли, подумал Кадфаэль, в часовенке темновато, и даже если б отец Хью вздумал за ним следить, то вряд ли что-нибудь приметил. А Жером не из тех, кто станет без нужды лоб расшибать.

— Я с радостью займу твое место, отец приор, — с не меньшим пылом вызвался Колумбанус.

— А твоя очередь наступит завтра. Поостерегитесь брать на себя слишком много, ибо сие есть гордыня под личиной смирения. Нет, сегодня ночью брат Ричард будет нести бдение один. Вам же придется задержаться, чтобы рассказать бейлифу обо всем, что вы видели и слышали.

Разговор оказался долгим, утомительным и нелегким для Кадфаэля, который, хотя и не был уверен, что поступает правильно, при переводе слегка подправлял приора. Не то чтобы он переводил неверно — просто позволял себе иногда добавить к словам Роберта и свои соображения о том, что приключилось в лесу с телом Ризиарта. Он не упустил ничего из сказанного приором, однако по собственному усмотрению отделял факты от предположений: то, что видели, от того, что домыслили. Никто из присутствующих не знал обоих языков, а потому не мог его проверить. Что же до Гриффита, сына Риса, то этот много повидавший на своем веку служака оказался внимательным и проницательным слушателем и быстро схватывал суть дела. И то сказать, он был валлийцем до мозга костей, а весь этот узел завязался как раз вокруг останков валлийской святой. Дошла очередь и до брата Жерома, и до брата Колумбануса, допустившего столь непростительное небрежение: уснувшего в часовне во время бдения. Впрочем, ни сам Колумбанус, ни Жером, ни приор не сочли нужным сообщить бейлифу об этой досадной оплошности.

Кадфаэль стал уже подумывать, что, наверное, стоило бы положиться на здравый смысл Гриффита, сына Риса: пожалуй, напрасно постарался он скрыть от бейлифа то, что знал и о чем догадывался. Но поразмыслив, монах решил, что так будет лучше. Сейчас ему больше всего нужно было время — за день или за два, пока бейлиф будет разъезжать по приходу, собирая сведения, Кадфаэль рассчитывал довести до конца собственное расследование и установить истину.