Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

Мало нам было Достоевского с его Родей Раскольниковым, и покаянием за убийство, в новой России то же самое убийство чуть ли не превратилось в обыденный атрибут социальной жизни.

Автор прекрасно понимает, что его эмоции мало что проясняют в закономерностях освоения пространства России капиталистическим способом ведения хозяйства в его наиболее чудовищном, античеловеческом варианте. Но выяснилось, что русский человек и с этим справился, смог приспособиться, ни шатко, ни валко, ко всей этой круговерти меняющихся правил, законов, появления новых криминальных авторитетов на месте убитых старых, превращение рядовых чиновников и второразрядных научных сотрудников в олигархов, входящих в списки самых богатых людей мира. Русский человек махнул на все это рукой и продолжает жить своей жизнью, не обращая на эти эскапады власти и новых собственников своего внимания, не задаваясь вопросами об истине, о справедливости властей и государства. Что же, в очередной раз приплыло русскому мужику, и особенно святым русским женщинам, нести на себе основную заботу по поддержанию нормальной жизни в стране и спасению отечества в своих каждодневных заботах о семье и доме, работая за сущие копейки, продолжая проживать в домах, построенных еще их дедами и отцами.

Но убить, сломать их не получилось – ни внешним недругам, ни вороватому начальству, которое издревле воспринимается русским человеком, как необходимая часть жизни. Посему и назвать их «проданными», как заострил ситуацию автор данной книги, отказавшимися от своей жизненной доли и предназначения, никак не получится, несмотря на то, что для власти и «новых» как бы буржуа они и есть основной товар.

Во-первых, потому, что именно результатами их прежних трудов пользуются неизвестно кто и неизвестно как получивших на это право, – на нефтяные залежи, разведанные этими обыкновенными людьми, на заводы, построенные их руками, вообще, на все, что было создано миллионами и миллионами простых граждан прежней страны. А во-вторых, что и в новой реальности их продолжают нещадно эксплуатировать, платя сущие копейки или не платя вовсе, за их труд. (Особенно это было характерно для первого десятилетия существования новой России, далее стало несколько лучше, и хоть какой-то, но порядок появился). Они-то, эти люди, и есть главная суть России, на них она стоит, и сейчас в катаклизмах непонятных для этих людей столкновений со своими же братьями по крови, со своими ближайшими родственниками, они продолжают жертвенно исполнять свой долг и спасать отечество от всех краснобаев и христопродавцев. Господь им в помощь!

Была ли Россия едина внутри себя? И когда?

Все больше и больше размышляя над судьбами России, особенно напряженно над тем, что происходит в настоящий исторический момент, я прихожу к выводу, что дело не только в некоторых фундаментальных вещах, о чем написано чуть выше – в формах и содержании религиозных воззрений русских людей, в особенностях истории России, какая выработала именно тот человеческий материал, какой мы сейчас имеем. (Это звучит несколько цинично – материал в разговоре о русском народе, но попробуем несколько снизить градус своих размышлений, чтобы подойти к прозе социальных аспектов становления России). Загадки России кроются не только в нашей русской неприхотливости и онтологической выживаемости в самых острых исторических перипетиях, от которых ряд государств и даже империй приказывают долго жить, а Россия, отряхнувшись, продолжает развиваться дальше. Как правило, она продолжает существовать в какой-то новой, еще невиданной исторической форме, которая вначале выглядит как полное отрицание того, что было ранее, – не в этом суть вопроса.

Петр отрицает всю предшествующую (допетровскую, как мы сейчас говорим) эпоху. Советский строй аннигилирует, как кажется вначале, императорскую Россию, возрожденный как бы капитализм в конце XX века и практически, и философски «снимает» вопросы о существовании советского государства. Эти исторические «качели» носят какой-то невообразимый характер с точки зрения других государств, которые, если переживают революционные потрясения, то тем самым обозначается достаточно длительный период их дальнейшего развития, с какой-то корректировкой произошедших изменений, но не более того.