Страсти по России. Смыслы русской истории и культуры сегодня

Я благодарен «Свободной прессе» за внимание к своему творчеству, к тем вопросам, что я поднимаю в книгах. Но в этом месте я еще раз с искренней благодарностью и человеческой грустью хочу вспомнить Юрия Строганова, моего близкого друга и единомышленника, сотрудника Вашего издания. Именно с ним мы готовили многочисленные интервью, какие печатались в российской и европейской прессе, посвященные моим книгам. Ему были глубоко интересны вопросы исторической памяти, геополитики, культурного и цивилизационного своеобразия человечества. Именно поэтому разговор с ним получался глубоким и интересным для обеих сторон. К сожалению, ковид забрал его от нас.

Так сложилось, что мне удалось написать и опубликовать 10 книг за последние 10 лет. Как ни оценивай эту работу – получается немало. Ряд книг несколько раз переиздавался, они были отмечены всякого рода премиями и т. д. Но эта книга «Запад и Россия» имеет для меня особый характер в экзистенциальном отношении. Она не просто является в определенном смысле итоговой, сосредотачивающей в себе основные линии моих размышлений о России, русской культуре, русской литературе, о ее самых крупных представителях – Пушкине, Толстом, Достоевском, но и ярко выраженный личностный характер. Если хотите, именно в этой книге я высказался самым определенным образом о главных вопросах русской цивилизации, русской ментальности, характере русского человека, о взаимоотношениях России и Запада по всему спектру актуальных вопросов и проблем.

– Так, в чем же заключается экзистенциальная особенность, как Вы выразились, этих проблем? Ведь всякий автор, так или иначе, выражает себя в своем исследовании, особенно, если оно имеет культурологическую и философскую направленность?

Да, это справедливое уточнение. В любом тексте любого автора видна его личность, черты его характера, способ мысли, отношение к людям, понимание основных проблем, какими живет человек вообще – видны его чувства ненависти, привязанности, любви, милосердия, веры, убежденности, интеллектуальной упертости, если хотите. И так далее – список этот можно продолжать долго. У меня в книге есть большой раздел, посвященный ментальному своеобразию человека русской культуры. (Обратите внимание, что я выражаюсь именно так – не русского человека, но русской культуры, а таковым может быть человек любого этнического происхождения. И одна из главных особенностей русской культуры как раз и заключается в том, что она свободно впускает в себя людей любой этно-культурной принадлежности, и потом мощным образом преобразует их творчество, подстраивает его под себя). Но это, что говорится, «к слову». Так вот, в этом разделе есть глава, которая называется «Ментальность человека русской культуры: ядро и протоплазма». В ней как раз речь идет о том, что в русской культуре очень часто незначительные с точки зрения ценностей другой культуры вещи и представления выходят на первый план и становятся главенствующими. Это вопросы веры, идеальных представлений о жизни, о субъективности человека и многое другое. В русской культуре, как в никакой другой, ценностный, я бы сказал эмоционально-чувственный, подход и оценка действительности выходят на первый план и «правят бал». Логический, интеллектуально-выверенный подход занимает подчиненное место у русского человека.

Скорее всего, это происходит в ущерб тому, что можно назвать интеллектуальной составляющей человеческой личности, но такова была история Руси (России), история русской культуры (в первую очередь – литературы), что оценка, отношение к жизни становится господствующим фактором существования почти каждого отдельного человека. Конечно, все люди разные и отличаются по своим умственным и психо-эмоциональным свойствам, но как доминанта – эта черта русского способа мышления о бытии через эмоцию, чувство – является принципиально важной и принадлежащей как бы всем русским сразу.

– Об этом Вы писали во многих своих книгах, какой же иной поворот Вы представляете в новой? Расскажите нашему читателю.

Вы знаете, это точный вопрос, и я на него отвечу несколько ниже, но прежде хочу сделать ремарку следующего содержания. О концепции книги, несмотря на ее сложность и некую громоздкость всей конструкции я еще скажу чуть дальше, но здесь я хочу высказаться о том, что часто в творческом процессе психологические импульсы бывают важнее определенной идеи – я хочу сказать о некоторых мотивах написания книги, какие неумолимо подталкивали меня к ее созданию весь прошлый год, чему, к слову сказать, способствовала необременительная в этом случае самоизоляция в связи с пандемией коронавируса.