Страсти по «Спартаку»

Накануне было назначено свидание с дочкой начальника лагеря. Разбитная девица лет восемнадцати. Она окончила первый курс института и проживала в пионерском лагере на вольных хлебах, как «вольноопределяющийся Марек». Только разнузданная особа не редактировала зоологический журнал, как описывал Ярослав Гашек, а в охоточку занималась банальной еблей с пионерами и комсомольцами старших отрядов пионерского лагеря.

Старшие товарищи рассказали – можно договориться через угощение.

Угощение в те годы было стандартное – портвейн и шоколад.

Шоколад «Аленка» – милая девчонка.
Глазки голубые, волосы льняные.

Удалось достать в сельпо, через деревенских, две «бомбы» красного, как юшка, «Солнцедара».

Другого бухалова не было, как и денег больше…

Ударная доза!

«А кто сказал, что будут кормить в переходный период?»

Игра кончилась вничью, и на другой день была переигровка.

А вечером в комнате ее папы (он уехал в Москву как раз на футбол. «Торпедчик», сука…) отомстил вася наперед за наше будущее поражение по пенальти.

Но сам упился вместе с ней так, что был заметён пионервожатым нашего отряда, когда рано утром возвращался от нее, еще не протрезвевший, но уже ставший мужчиной.

Поперли из лагеря на хуй, и папа ее прознал как-то. Старшие товарищи от жабы чуть не отпиздили.

Короче, второй матч я не видел. Утешало одно – хоть как-то поднасрал ненавистным в те годы «торпедчикам».

Ну как поднасрал…

«Арарат» и «Ява»

«Чирик» после сдачи стеклотары – для меня, пионера, лавэ по тем временам немереное.

А пионер я был плохой. Выпивал, покуривал и поругивался матерком.

При случае старался залапать тетку посисястее, а однажды, набравшись наглости, залез под лифчик и в трусы сослуживице с матушкиной работы, ей было под сороковник, за что получил от матушки по морде, а от пахана люлей покруче.

Хотя тетка делала вид, что не замечает.

Интересно, а Надежда Бабкина тогда уже пела?

Так вот, сигареты «Ява» можно было купить только из-под полы. Причем, что очень важно, не фабрики «Дукат», а именно фабрики «Ява».

Это считалось особым шиком. Когда стреляли сигарету, а стреляли все, то еще и спрашивали:

– У тебя явская?

В районе метро «Сокольники» нам, малолетним, сигареты продавала только Анька из киоска возле каланчи.

Она была армянка и болела за «Арарат», поэтому надо было еще ей до кучи сказать:

– Левон Иштоян – это ништяк.

Или:

– Эдик Маркаров вчера прибил «Черноморец».

Все, считай – ты уже с явской «Явой».

Как-то на матч «Спартака» против армян пришли солдатики, человек пятьсот, и с ними летеха молоденький.

Солдатики дружно так начали кричать:

– «Ара-рат» – уп-тур! «Ара-рат» – уп-тур!

Что-то типа: «“Арарат”, дави!»

В те времена особых проблем при проносе спиртного на стадион не возникало, ну и жахнули мы с тем летехой по стакану, и тут я его спрашиваю:

– Чего это солдатики – охуели, что ли?

А он мне и говорит человеческим голосом:

– Нам за каждого солдатика армянские товарищи по рублю платят, чтобы скандировали. Итого «полштуки».

А «Арарат» в том году «золотой дубль» сделал. Все-таки Симонян тренер великий был…

Геморрой Лобановского

С удовольствием вспоминаю те времена начала 70-х. С открытым ртом слушал аксакалов возле турнирной таблицы в «Лужниках». Очень много было кулуарной информации, которую было не почерпнуть ни в «Советском Спорте», ни в «Футболе-Хоккее».

С этой прессой в те годы были большие проблемы, и покупали мы ее так.

Я родился и вырос в Сокольниках, где болельщик не «Спартака» являлся черной вороной.

Это к тому, что в районе забегаловки «Черный дрозд», где, по слухам, в середине 40-х пила и закусывала легендарная банда «Черная кошка», находился газетный киоск.

В киоске работал милейший дедуля, который втридорога приторговывал свеженьким «Футбольчиком» и «Спортецом». Для своих, которых дедуля знал в лицо.

Так что в районе метро «Сокольники» не все было так черно.

Потеревшись у турнирной таблицы в «Лужниках» лет шесть, я достаточно осмелел и позволял себе иногда толкнуть речь.

Но попадались и уникальные ораторы.

Расталкивая других и влезая на полуступеньку лужниковского парапета, опухший от горилки дядька вещает всем:

– Захожу я в туалет, а там сидит Лобан и срет. А у него – вот такой геморрой!!!

Особенно недетские очереди, в перерыве между таймами, были в мужской туалет.

Валерий Васильевич Лобановский, конечно, там не гадил, а нам, грешным, доводилось.

После огромного количества пива пополам с портвейном нужно было проявить настоящий героизм и, не побоюсь этого слова, – мужество, чтобы пробиться к вожделенному сортиру и успеть донести.

Однажды, в состоянии сильного алкогольного опьянения, набрался наглости и проник в женский туалет. Помню смутно, вроде реакция контингента, находящегося внутри, была доброжелательная.

По крайней мере, по словам старших товарищей, нужду справить дали и в мусарню не сдали.

Антураж самого мужского сортира требует отдельного описания.