Страсти по Веласкесу

– Твой ответ нужно понимать, как очередной отказ выйти за меня замуж?

– Именно так.

– И ты звонишь только за тем, чтобы сообщить мне это? – заинтересовался Голубкин.

Я открыла рот, чтобы ответить, но не успела. Голубкина уже понесло.

– Тронут. Искренне тронут. Да нет! Что это я такое болтаю? Я просто счастлив, – ликовал он.

– Тебе расхотелось на мне жениться? – с надеждой спросила я.

– Не дождешься! Это мечта всей моей жизни, и я не променяю ее ни на что, – с пафосом возвестил он и тут же сам не выдержал, расхохотался.

От его идиотского веселья на меня волной накатило раздражение, и, с трудом сдерживаясь, я процедила:

– Чему ж тогда радуешься?

Вышло совсем плохо, я это почувствовала и разозлилась на саму себя. Мое настроение не могло укрыться от Голубкина, слишком хорошо он меня знал.

– Наши отношения сдвинулись с мертвой точки. Сегодня ты звонишь для того, чтобы сказать «нет», значит, завтра обязательно скажешь «да», – уверенно заявил он.

Если б после этого в трубке не раздалось ехидное хрюканье, я бы его простила. Ну, дурак! Что с такого возьмешь? Но тут был другой случай. Он просто издевался надо мной, и вынести это было сложно.

– И не мечтай. Этого никогда не случится. Лучше в петлю, – выпалила я, понимая, что совершаю ошибку.

Это могло продолжаться бесконечно. Одной из причин, причем не последней и не самой худшей, по которой я категорически отказывалась стать женой Голубкина, была его страсть к ерничеству. Жить бок о бок с человеком, который из любой ситуации утраивает цирк, невыносимо. Это я знала наверняка. У самой такой же характер. Рассудив, что два шута в одной семье – явный перебор, я его послала.

В трубке наступила тишина, а потом он спросил:

– У тебя неприятности?

Теперь его голос звучал серьезно, и это было так неожиданно, что я даже растерялась.

– Мне нужна помощь, – прошептала я.

– Я так и подумал, – вдохнул Голубкин. – Ну что ж, излагай.

Излагала я кратко, четко и по существу. Только самое главное и никаких эмоций.

– И что от меня требуется?

– Сделай так, чтобы они отстали.

– Ты прелесть, – расхохотался Голубкин. – Звонишь через два года после ссоры и с детской непосредственностью просишь разобраться с сердитыми дядьками. А если мне это не по силам?

Тут он, конечно, кокетничал. Мало что в этом городе было ему не по силам. То, что нельзя было купить за деньги, Голубкин получал с помощью авторитета. А если не работало ни то, ни другое, то в ход шла сила. Тоже, кстати, не малая. Насчет всего этого меня давным-давно просветил мой бывший шеф Павел Иванович, когда отправлял на первую встречу с Голубкиным.