Страсти по власти: от Ленина до Путина

Брежнев и другие заговорщики учли уроки неудачного смещения Хрущева в 1957 году; тогда оказалось, что простого большинства членов Президиума ЦК для этого недостаточно: нужно еще и заручиться согласием членов ЦК. Работу с ними начали вести, но очень осторожно. Так, в заговор был вовлечен Мжаванадзе, первый секретарь Грузии. Он, в свою очередь, сагитировал остальных членов ЦК Закавказья.

Заговор понемногу расширялся. Характерно, что чем дальше от членов Президиума ЦК протягивались нити, тем откровеннее были разговоры. Вместе с тем заговорщики вполне обоснованно опасались за свою жизнь. Об этом говорил один из них, секретарь ЦК Демичев: «Не знали, чем кончится все и не окажемся ли мы завтра неизвестно где». Так же думал и Андропов.

Чтобы усыпить внимание Хрущева, в апреле 1964 года пышно отпраздновали его 70-летие. Было много похвальных речей и панегириков; ему пели аллилуйя и вручили четвертую звезду Героя. Однако это была издевка: все помнили, что Сталин носил лишь одну-единственную звезду Героя Социалистического Труда.

При этом заговорщики уже делили шкуру неубитого медведя. В персеки (первые секретари) метили одновременно Шелепин, президент РСФСР Игнатов и Брежнев.

1964 год стал годом особенно интенсивных поездок Хрущева по стране и за ее пределы – в целом 135 дней он провел в поездках. Это дало возможность заговорщикам консолидировать свои силы. «Кот из дома – мыши в пляс». В сентябре 1964 года многие из них отдыхали на Ставрополье, где их принимал первый секретарь края Кулаков. Там-то и были окончательно обсуждены все детали смещения Хрущева.

Первые сведения о заговоре поступили к сыну Хрущева – Сергею Никитичу. Он подробно описал это в своих мемуарах. Однажды ему позвонил Галюков, начальник охраны Игнатова. Он сообщил, что его шеф разъезжает по стране и вербует сторонников против Хрущева. Охранник хотел бы поговорить на эту тему с самим Никитой Сергеевичем, но так как его не было, удовлетворился беседой с сыном. Сергей Никитич заинтересовался информацией и назначил Галюкову встречу. Они, соблюдая конспирацию, встретились в лесу, вдали от посторонних глаз. Галюков рассказал, что Брежнев, Подгорный, Полянский, Шелепин и Семичастный уже год как тайно готовят отстранение Хрущева от власти. Они учли опыт Маленкова и Молотова (1957), под тем или иным предлогом переговорили с большинством членов ЦК и добились их согласия. По словам Галюкова, акция была намечена на октябрь 1964 года, до открытия очередного Пленума ЦК, на котором Хрущев намеревался внести проект новой Конституции.

Сергей Хрущев пересказал донос Галюкова отцу. Но тот не поверил: как такие разные люди могли сговориться против него? К тому же многие из них были его друзьями или обязаны ему карьерой. Однако в душу Хрущева все же закрались кое-какие смутные сомнения, и он решил поговорить на эту тему с членами Президиума ЦК: «Что-то вы, друзья, против меня затеваете. Смотрите, в случае чего разбросаю, как щенят». «Друзья» чуть ли не хором стали клясться, что у них и в мыслях ничего подобного не было, да и быть не могло. Успокоенный Хрущев уехал на отдых в Пицунду. По словам Игнатова, многих из присутствующих это заявление Хрущева повергло в шок. Егорычев, еще один из заговорщиков, вспоминал, как напуган был тогда Брежнев: «Коля, Хрущеву все известно. Нас всех расстреляют». Сергей Хрущев рассказывает иную версию: со слов отца он утверждает, что Никита Сергеевич на выходе из Совета министров накоротко переговорил на тему переворота с Микояном и… с заговорщиком Подгорным! Микоян, действительно не принимавший участия в заговоре, благоразумно промолчал, а Подгорный стал уверять Хрущева, что ничего подобного нет, и даже высмеял его.

Так это было или иначе, но заговорщики из слов своей жертвы поняли, что ей все известно. Некоторых это привело в уныние, а некоторых, наоборот, обуял азарт. Надо было действовать побыстрее. Хрущев был слишком самонадеянным человеком…

Он сказал сыну, что, мол, уезжает на отдых в Пицунду, а с Галюковым поговорит Микоян. Через некоторое время от Микояна последовал звонок: привози Галюкова. Сергей разыскал охранника, и они вместе приехали к Микояну. Микоян внимательно выслушал Галюкова, а Сергей Хрущев в это время конспектировал их беседу. Напоследок Микоян посоветовал Сергею переписать все набело и привезти ему туда же, где отдыхал Никита Сергеевич, – в Пицунду. Сергей добросовестно все это сделал и привез эти записи к отцу. Там уже был Микоян. О чем он разговаривал с Хрущевым – неизвестно, зато они поведали Сергею, что приезжал с визитом вежливости первый секретарь Краснодарского обкома партии Воробьев и подарил пару индюков. Фамилия Воробьева как одного из главных заговорщиков также фигурировала в списке Галюкова. Никита Сергеевич не нашел ничего лучшего, как спросить у него: «Говорят, вы меня снять собираетесь?». При этом он выдал информатора – Галюкова. Воробьев, конечно же, все отрицал и заявил, что начальник охраны страдает излишней подозрительностью. Хрущев даже не подумал о том, чем это грозило Галюкову, – он просто подставил его!