Страсти по Высоцкому

Здесь спутана причина со следствием: огромные дозы алкоголя выпивались Высоцким не для поддержания энергии, а для ее подавления, — но основная идея верна. Находиться рядом с больным в состоянии мании трудно, тем более трудно принимать участие в кутежах — силы неравные.

Бывал ли Высоцкий в состоянии депрессии? Опять-таки, точных данных у меня нет, могу лишь предположить, что ответ на этот вопрос будет положительным.

В самом конце 1969 или же в начале 1970 г. (установить точнее не представляется возможным) Высоцкий, находясь в Одессе, приехал на теплоход «Грузия», которым командовал его друг А.Гарагуля. Каким было это время в жизни Высоцкого? Ответим так: нелегким, но и не самым худшим. Последствия зубодробительных статей в советской прессе (всем памятна «О чем поет Высоцкий?», но были и другие) еще чувствовались, но все-таки, мало-помалу Высоцкого стали приглашать на выступления, что было не только приятно для самолюбия, но и весьма ощутимо помогало в финансовом плане. В театре Высоцкий получил еще одну главную роль — летчика Янг Суна в «Добром человеке из Сезуана», — роль, о которой он долго мечтал. За 1969 год было написано более пятидесяти (!) поэтических произведений, в числе которых «Человек за бортом», «Ноль семь», «Сыновья уходят в бой» и другие. Отношения с Мариной Влади, возможно, не всегда были гладкими, но дело шло к свадьбе (бракосочетание состоялось 1 декабря 1970 г.). Так что, в целом, все хорошо?

Плохо! Записка к капитану Гарагуле, которого не оказалось ту ночь на борту, заканчивается словами: «Толя! Мне очень плохо! Толя! Худо мне! Наверное, надо кончать! Кончать все!»

Не свидетельствует ли этот текст, что записка написана в состоянии тяжелейшей депрессии, когда автор ее всерьез подумывал о самоубийстве?

Но вот, наконец, кто-то по-настоящему задумался о состоянии Высоцкого и назначил, как я понимаю, абсолютно правильное лечение. Читаем в дневниках актера В. Золотухина: «19.02.71 г. Володя во Владивостоке, улетел к китобоям. Сказал Митте (А. Митта — кинорежиссер. — М.Ц.) — на 5 дней. Объяснил так: «Принимая депрессант, я не могу репетировать. Бросил принимать — поднялось возбуждение. Надо лететь».

В. Золотухин допустил неточность медицинского характера: депрессантов в медицине нет, — есть антидепрессанты, — хотя, конечно, существуют препараты с депрессивным эффектом. В данном же случае речь, очевидно, идет о препарате из группы стабилизаторов настроения. Эти препараты используются при лечении BPAD.

Даже сегодня выбор у психиатров относительно невелик, а тогда, в 1971 году, в распоряжении у них был только литий. Литий и теперь используется чаще других медикаментов этой группы, хотя у него немало побочных эффектов (возможно, были они и у Высоцкого).

В остальном же объяснение Высоцкого, приводимое Золотухиным, как будто списано из медицинского учебника. Для человека, побывавшего в мании, все, что ниже гипомании, — уже депрессия. Для творческой личности — особенно. Потому-то и не мог репетировать Высоцкий — не хватало творческого экстаза. А без лечения гипомания быстро возвращалась.

Но почему Высоцкому надо было отправиться так далеко, — во Владивосток? Почему бы не съездить, скажем, в подмосковные Подлипки или хотя бы в Ленинград? Не все ли равно, куда ехать?

Не все равно! Если предположение о наличии у Высоцкого BPAD верно, то его поведение полностью укладывается в диагностические рамки. Вспомните признаки мании, приводимые в начале статьи. Одним из них является ощущение грандиозности замыслов. Поездка за десятки тысяч километров вовсе не то же самое, что поездка в соседний город. Тут все дело в размахе. (Не случайно многие маниакальные больные, лишенные возможности ехать в дальние путешествия, звонят родным и знакомым, живущим за тысячи миль от них. Счета за телефонные разговоры бывают просто астрономическими, знаю это из собственного врачебного опыта).

Рамки статьи не позволяют привести все описанные в литературе, посвященной Высоцкому, случаи его внезапных отъездов. Подчеркну лишь, что такие описания есть, так что случай, рассказанный Золотухиным, отнюдь не единственный.