Страсти по Высоцкому

Владимир Высоцкий был и остается моим кумиром. К сожалению, мы виделись с ним лишь однажды в далеком 1978 году. Случилось это в концертном зале небольшого подмосковного городка Троицка. В тот вечер Высоцкий должен был петь перед местной публикой. Узнав об этом от друзей, рванул туда. Поднялся прямо из зала по боковым ступенькам за кулисы, (откуда только смелость взялась?), и, затаив дыхание, стал ждать. На что, бедолага, надеялся? Надо сказать, я учился тогда на 2-м курсе факультета журналистики МГУ и уже умело держал в руках фотоаппарат. Появился Высоцкий неожиданно и, увидев незнакомого паренька, приостановился. Закулисное место, как правило, свято оберегается от посторонних. А тут неизвестный стоит, да еще с фотиком.

Мне удалось сохранить в памяти какую-то необычную бледность, даже изможденность его лица, расклешенные джинсы и хорошо начищенные штиблеты. Да, — еще была темная водолазка. «Владимир Семенович, — полудрожащим голосом пролепетал я, — можно мне Вас поснимать?» «Нет», — просто ответил Высоцкий, и, энергично растерев ладонями лицо, принялся подстраивать гитару. Я отошел в угол кулис, и во все глаза принялся наблюдать за человеком, перед которым буквально преклонялся. И вдруг Высоцкий, видимо, почувствовав мой неподдельный интерес и ничем не приукрашенную стеснительность, чуть склонил голову набок, как-то по-особому луковато полуприщурился и тихо произнес: «Ну, ладно, снимай. Только мне не мешай». Как сразу вспыхнуло мое лицо! Господи, какое это было счастье!

Весь вечер я проболтался за кулисами, больше слушая песни Владимира, чем снимая его. Камерка у меня была хиленькая, объективчик плохеньким, пленочка слабенькая, не профессиональная. Но при каждом щелчке фотоаппарата, я видел, как прядает ушами Высоцкий — даже на приличном от себя расстоянии он явно чувствовал посторонние звуки. Пленку кое-как я отснял. Но удачным, на мой взгляд, получился только один кадр — последний. Как воспоминание о той единственной и самой дорогой для меня встрече…

Кстати, благодаря истинному ценителю творчества Владимира Семеновича, К.Рязанову, гораздо позже удалось выяснить, что съемка проходила в Доме офицеров подмосковных Ватутинок. Которые находятся в пяти километрах от города Троицка. Но административно, территориально Ватутинки входили тогда в городское образование. То, что Высоцкий выступал в тот день в ТРОИЦКЕ, ошибкой, просчетом вовсе не является. Да, самое главное забыл — выступление это датируется 22.11.1978 годом.

Когда много лет спустя я рассказал эту историю ныне покойному народному артисту России Вите, Виктору Павловичу Павлову, он отреагировал так: «Знаешь, я не случайно называл Вовку (Высоцкого. — Авт.), человеком-рентгеном. Он видел и чувствовал абсолютно все-все-все происходящее вокруг. Понимаешь, он подал тебе знак. Главное — не оттолкнул. И еще посмотрел, как ты на это реагируешь. Похоже, так тебя благословил». Не скрою, это воспоминание, даже в каком-то роде комплимент, слишком сильны, ярки для меня. Надо отдать должное Виктору Павлову. Этот умный и тонкий человек всегда был очень терпимым и мудрым. В лучшие свои годы он не гнушался общением с любым нормальным человеком. Хотя сам всегда был настоящей ЗВЕЗДОЙ.

И только недавно я услышал от Ивана Бортника, что Высоцкий очень не любил в людях БЕСПАРДОННОСТЬ. И если чувствовал такое в человеке, сразу менялся, становился жестким. «Чувство на людей у Володи было уникальное».

Я скольжу по коричневой пленке,
Или это красивые сны…

О САМОМ ГЛАВНОМ

Язык моей книги прост, ясен. Но если кому-то очень захочется упрекнуть автора в излишней скандальности, пусть прочитает слова вдовы Владимира Высоцкого — Людмилы Владимировны Абрамовой. Это самые главные козыри моей внутренней защиты: «Чем больше мы узнаем правды — пусть самой горькой, тем скорее поймем, что никакая правда не может бросить тень ни на Володю, ни на нас… Я сама страшно хочу этой правды… Но в какой степени мы — именно мы — готовы к этому? (выделено автором). Готовы к тому, чтобы говорить правду, заглушая собственные мелкие, но очень ощутимые обиды… Но надо говорить все. Проходит время, и остается одна голая правда. Но если мы не скажем все сейчас, то правда может оказаться неполной (выделено автором)».