Страсти у вулкана

Но Даниэль доверила мне свою тайну, это накладывало на меня определенные обязательства. Она выделила меня из толпы, и я уже не могла делать вид, что все идет, как прежде.

— Ничего в нем такого особенного нет, — сказала ей я.

Даниэль удивленно посмотрела на меня.

— Тебе было плохо видно из окна, — пояснила я, — там же такое расстояние.

— Что ты, — улыбнулась Даниэль, — он из тех людей, которых замечаешь с любого расстояния.

Пару секунд я размышляла.

— Он погубит твою жизнь, надорвет сердце, лишит мечты, а потом отвернется и позабудет о твоем существовании навсегда, — сказала я.

Даниэль опять улыбнулась.

— Он немного подождет, пока я вырасту, — сказала Даниэль, — а потом женится на мне, и мы не расстанемся с ним никогда.

— В этой жизни надо стремиться к более достойным целям, — сказала я, — мечтать о том, что на тебе женится какой-то Марк Роснан, слишком примитивно.

— Если на мне женится Марк Роснан, — сказала Даниэль, — все остальные загадки мира будут у меня в руках.

Это было уже слишком, больше в тот день я с ней ни о чем не разговаривала. Но и Даниэль тоже с тех пор не обмолвилась об этом ни словом.

— Что она тебе тут говорила? — сказала мне моя сестра Мина.

— Ничего, — спокойно ответила я, — она такая же, как все.

Больше всего в этой жизни меня интересуют писатели и хирурги. По-моему, только эти люди не такие, как все остальные.

Хотя о чем это я? Ведь я ничего толком не знаю ни о писателях, ни о хирургах. Но я чувствую.

Мне кажется, что они живут в других измерениях. Им не подвластен быт, не интересуют мелочные проблемы, не волнует наличие продуктов в холодильнике, не раздражает марка их машины, не угнетают познания соседей в области культуры человеческих отношений.

Зато им подвластно Нечто. Им подвластно то, о чем простой нормальный человек даже не подозревает.

Но они, писатели и хирурги, с этим Нечто на «ты». Ибо это и есть их мир, их территория странствий по этой жизни, счастье познания и их печаль.

Только подходят писатели и хирурги к этому своему необычному миру по-разному. Одни — со стороны души, а другие — со стороны плоти.

А больше я ничего о них пока не знаю.

Город у нас не такой уж и большой, развлечений — по пальцам пересчитать. Все знают, кто и что скажет завтра утром, кто о ком думает сегодня ночью и на какой фильм все пойдут в городской кинотеатр в следующее воскресенье.

Все друг друга знают настолько, что видеть уже не могут. Но и не видеть тоже не могут. А как же они ничего ни о ком не будут знать? Такая вот тоска.

Так что приходится заниматься собой. Самосовершенствоваться и самоутверждаться в своем собственном неповторимом мире.

Я за всеми наблюдаю, все учитываю и скоро напишу о них всех большой роман. Надо только получше запомнить разнообразные мелкие детали, чтобы все было естественно и натурально, а то миллионы читателей не поверят ни одному моему драгоценному и уникальному слову.

К своим шестнадцати годам я накопила достаточный запас прочности, приличную сумму знаний о жизни и бесконечный список претензий к действительности. Как ни странно, но я считаю, что именно в маленьких городах люди находятся в ладу с самими собой.

В больших городах им просто некогда заглянуть в собственную душу.

А еще к шестнадцати годам я уже подозревала, что человеческая жизнь может запросто уместиться в одну книгу, которую можно не спеша, между делом прочесть за два дня. А через неделю ничего из прочитанного уже не вспомнить.

Кое-какой накопленный личный опыт помог мне сформировать некоторые жизненные тенденции, в правоте и неоспоримости которых я не сомневалась. А потому именно эти истины я ожидала встретить однажды на своем легком, усеянном лаврами и розами жизненном пути.

Вот эти истины.

Жизнь существует только для счастья. Ничто не должно омрачать путь человека. Слезы должны литься только от радости. Все в жизни должно получаться и нравиться. Никто никогда не должен печалиться и чего-то безрезультатно годами ждать. А самые безрассудные мечты должны немедленно претворяться в реальность.

И однажды, усевшись на крыльце своего светлого и солнечного дома, я стала терпеливо ожидать претворения в действительность всех моих наивных мечтаний, истин и надежд.

Но время шло, а с неба не падали цветы. И навстречу мне не выбегали люди, которые окончательно меня понимают.

Мечты не становились реальностью, а счастье так и не воплощалось в действительность. День сменяла ночь, а утром приходил следующий день.

Некоторые видения поутру еще слабо маячили у горизонта, но уже спустя некоторое время они тоже отступали куда-то вдаль, видимо, до лучших времен. Ждать чего-либо дальше было глупо и бессмысленно.

К тому же каждый день надо было посещать школу, чтобы как-то отличить время действия от Времени Бессмысленного Ожидания Хоть Каких-то Перемен.

И вот тогда-то, в один прекрасный день и миг, я придумала себе одного человека, который понимал меня, как никто другой. Который жил так же, как я, думал так же, как я, и мечтал о том же, о чем мечтала я.

И этим человеком был Марк Роснан.