Страсти ума, или Жизнь Фрейда

Он начал практиковать психотерапию до того, как прочитал работы Фрейда, и сразу же столкнулся с новыми неприятностями. В больнице Вест–Энда для нервнобольных находилась десятилетняя девочка с истерическим параличом левой руки. Доктор Савиль, отвечавший за девочку, опубликовал книгу о неврастении; согласно его диагнозу, причиной ее болезни было «недостаточное снабжение кровью одной части мозга». Джонс обследовал девочку, установил, что она, как правило, приходила рано в школу, играла с мальчиком чуть старше себя, попытавшимся ее соблазнить. Девочка отбивала его поползновения левой рукой, которая затем и онемела, была парализована, хотя девочку по–настоящему не ударили. Поскольку в больницах было запрещено упоминать о сексе, разразился скандал. Родители девочки, узнав о случившемся, пожаловались в госпитальный комитет, а тот немедля посоветовал Джонсу уйти в отставку.

В это время профессор психиатрии в университете Торонто доктор Кларк совершал поездку по Европе, изучая деятельность психиатрических клиник и подыскивая директора для института, основанного им в Канаде. Отчаявшийся молодой Джонс ухватился за возможность начать новую жизнь. Он попросил дать ему шесть месяцев, чтобы пройти подготовку под руководством Блейлера и Юнга в Бургхёльцли.

Первая публикация Зигмунда, прочитанная Джонсом, касалась Доры; хотя он недостаточно хорошо знал немецкий язык, чтобы вникнуть в подробности, метод Зигмунда произвел на него большое впечатление. Он решил, что должен выучить немецкий язык, и начал штудировать «Толкование сновидений».

– Я пришел к глубокому убеждению, что в Вене есть человек, внимательно относящийся к каждому слову пациента… Это говорит о том, что он подлинный психолог. Это значит, что человек, проявивший моральный и политический интерес к интеллектуальному процессу, впервые доказал подлинно научный интерес к нему. До сего времени научный интерес ограничивался тем, что Шеррингтон называл миром энергии, «материальным» миром. Ныне же он относится в равной мере к миру ума.

Наша тройка обошла старинный город. Зигмунд обратился к Бриллу:

– Если вас не затруднит беседовать во время подъема в горы, я хотел бы подняться на Мёнхсберг, оттуда лучше виден город.

– Подняться в горы? Ба, я мог бы разговаривать с вами, профессор Фрейд, даже находясь в шахте.

Абрахам Арден Брилл был коренастым мужчиной среднего роста, с короткой шеей и тяжелыми веками, в его глазах сквозила сентиментальность, хотя им доводилось видеть и трудности и жестокость. Его жизнь напоминала бег с препятствиями, а их он считал вроде бы нормальными. В остальном он был приятно–домашним, если не распалялся, будучи возбужденным. Брилл удивленно смотрел на мир и людей через очки в стальной оправе; на его голове вихор черных волос стоял почти вертикально, в верхней части спускался назад к затылку. Он носил необычно высокие американские воротнички, под самый подбородок. Он был жаден до знаний, опыта, и это создавало впечатление о его уступчивости. Лишь одно отрицало это – выступавший вперед подбородок, когда казалось, что его ждет разочарование или поражение.

Брилл родился в Австрии и, когда ему было всего пятнадцать лет, убедил своих родителей купить ему билет на пароход в Соединенные Штаты, где, несмотря на отсутствие друзей и родственников, он намеревался завершить свое образование и войти в новый мир. Ловкачи на борту парохода выманили у него те несколько долларов, что сумели скопить родители, и он высадился в Нью–Йоркской гавани, не зная ни слова по–английски и без единого цента. Но он был сильным, находчивым и неисправимым оптимистом. Содержатель ночного клуба позволил ему спать на полу в качестве платы за уборку помещения; позже он встретил врача, который разрешил ему спать на полу в его кабинете… За это время он закончил среднее образование.

В восемнадцать лет он принял решение, которое и привело его в конечном счете на семинар по фрейдистской психологии. Не имея средств, он все же мечтал стать врачом: окончил городской колледж Нью–Йорка, обучался в университете Нью–Йорка и получил степень бакалавра, после чего был принят на медицинский факультет Колумбийского университета. Когда его сбережения оказывались на исходе, он прекращал посещение университета, находил два–три рабочих места, ограничивал себя во всем, копил необходимые средства еще на год учебы.