Страсти ума, или Жизнь Фрейда

Зигмунд бегом пересек парк, прошел мимо университета и по Верингерштрассе к больнице. У себя в кабинете он написал письмо единокровным братьям в Манчестер с просьбой высылать Якобу ежемесячно достаточно денег, чтобы сохранить его здоровье и достоинство. Он станет поддерживать Якоба, как только завершит свою подготовку, а пока же это должны делать они… Филипп и Эммануэль прислали крупную сумму.

Через несколько дней по вызову вечером он посетил своего старого друга профессора Хаммершлага, который жил с женой и детьми в Брандштетте. Хаммершлаг был учителем Зигмунда в гимназии. После пятидесяти лет работы он вышел на пенсию, скромную, но тем не менее достаточную. Хаммершлаг относился по–отечески к Зигмунду – в университетские годы он ссужал ему небольшие суммы. Поначалу Зигмунд стыдился принимать деньги от скромно живущего человека. Хаммершлаг сказал ему:

– В молодости я страдал от бедности. Я не вижу ничего плохого принять помощь от того, кто может ее оказать.

Йозеф Брейер, также помогавший Зигмунду, согласился со сказанным. Зигмунд ответил:

– Хорошо, полагаю, что могу быть в долгу у хороших людей и людей нашей веры, не стыдясь.

Флейшль, услышав об этом, тоже пытался ссудить Зигмунду деньги и тем не менее вспылил:

– Это что еще за узость взглядов? Ты хочешь быть в долгу у хороших людей своей собственной веры. Неужто деньги имеют вероисповедание? Разве есть различие между долгом еврея и долгом католика? Когда станешь преуспевающим врачом, разве ты откажешься ссудить деньги нуждающемуся студенту–христианину? Да, не откажешься! Зиг, у тебя осталось меньше пережитков гетто, чем у какого–либо иного еврея, а я работал с лучшими из них. Предрассудки словно путы. Ты отказываешься подчиняться внешним проявлениям своей религии, но где–то в глубине сознания все еще продолжаешь делать оскорбительные различия. Ты просто должен смести остатки тех стен.

– Ты прав, Эрнст. Я попытаюсь, – задумчиво сказал Зигмунд. – И спасибо тебе за ссуду.

Хаммершлаг зачесывал свои редкие белесые волосы на лоб, оставляя открытыми мягкие глаза талмудиста и короткий нос; нижнюю часть лица обрамляли белые усы и борода.

– Зигмунд, моему сыну Альберту нужна помощь в клинической школе. У него сложности в одной или двух областях. Не сможешь ли ты сделать что–нибудь для него?

– Конечно. Пусть приходит ко мне между пятью и шестью часами вечера. Я подтяну его там, где он слаб.

– Я знал, что скажешь именно так. Но я просил тебя прийти по другой причине. Богатый знакомый дал мне пятьдесят гульденов для нуждающегося достойного молодого человека. Я упомянул твое имя, и он согласился, что этим человеком должен быть ты.

Зигмунд прошел в другой угол комнаты, рассеянно посмотрел на обветшавшую мебель Хаммершлага. Каким образом до профессора Хаммершлага дошло то, что он в отчаянном положении? И каким образом может человек выкроить пятьдесят гульденов из своей скромной месячной пенсии? Это акт невероятной доброты.

– Профессор Хаммершлаг, не скрою, что нуждаюсь в деньгах. Но принять их я не могу.

Хаммершлаг втиснул банкноты в руку Зигмунда:

– Используй это. Облегчи свои тяготы.

У Зигмунда запершило в горле:

– Вы знаете, профессор, я должен отдать их моей семье.

– Нет! Я против этого. Ты много работаешь и не можешь позволить себе помогать другим людям. – Затем Хаммершлаг уступил: – Ладно, отдай половину семье.

Бывали времена, когда Зигмунду казалось, что, возможно, астрологи и правы: в определенные периоды планеты создают помехи и все идет из рук вон плохо, затем по причинам, которые невозможно определить, все меняется. К нему прислали студента для прохождения полного курса анатомии мозга. Было сказано, что студент хорошо заплатит, если доктор Фрейд сумеет уложиться в четыре недели. Друг прислал ему пациентку – продавщицу фруктов из магазина «Три ворона», страдавшую от непрерывного шума в ушах. Зигмунд договорился, что доктор Поллак обследует ее, чтобы убедиться в отсутствии органических пороков, после чего была применена электротерапия. Шум прибора, возможно, вытеснил шум в ушах, и женщина вернулась домой излечившейся. На следующее утро она принесла корзинку фруктов для господина доктора. Из Института психологии от Иосифа Панета пришла весточка. Он хотел бы навестить его вместе с Софией, на которой женился шесть месяцев назад; они придут на ланч в следующий полдень, принесут немного сандвичей и пирожков. Не мог бы Зигмунд сварить к этому времени кофе?

Свадьба Панета прошла хорошо; после венчания был дан обед в ресторане «Ридхоф»; оркестр играл вальсы, гостей развлекали лучшие певцы, танцоры и акробаты, которых смог найти Иосиф. Ему не нужно было прикидываться бедняком. У него была приятная жена, их дом всегда был открыт для друзей, и они хотя бы раз в неделю могли наслаждаться хорошей пищей, напитками и сигаретами. Фрау Панет начала приобретать Иосифу лучшие шерстяные костюмы, сорочки и ботинки. Дни жизни Иосифа как отшельника остались позади.

Зигмунд не преминул заметить, как хорошо он выглядит.