Страстная Лилит

– До рождения, мы же вместе росли. Ты разве не знаешь? Ты вообще знаешь что-нибудь? Я тебя как-нибудь сведу поглядеть на старую матушку Трело. Она сошла с ума, и ее посадили на цепь, укрепленную за стропило хижины. Все из-за того, что в сумасшедшем доме для нее нет места. Дверь не заперта, и можно войти и поглядеть на нее. Она щелкает на тебя зубами, как волк, и рычит, как лев.

Рассказывала она живо, заявляла, что знает все. Она могла говорить о рождении, о смерти, о любви; обо всех этих таинствах она готова была повествовать, валяясь на пуховой постели Аманды.

– Когда-нибудь, – заявляла Лилит, – я буду спать в пуховой постели... в моей собственной пуховой постели.

Наступил день, когда Аманда отправилась вместе с Лилит к домику, о котором она так много слышала; ей хотелось увидеть своими глазами старый стол, за которым Лилит сидела вместе со своими братьями и сестрами, и полку, на которой она спала; но больше всего ей хотелось поближе рассмотреть старую бабку Лил.

Стоял жаркий июнь, и цветущие изгороди были красными, голубыми и белыми от смолки, колокольчиков и полевых гвоздичек. Потоки разогретого воздуха струились, и казалось, что на вершине холма плещется озеро.

Они направились по большой дороге мимо фермы Полгардов. Лилит погрозила кулаком в сторону красного от конского щавеля луга.

– Погляди. Вот и фермерский дом, в котором живут старый Полгард и его уродина-жена. Свиньи... нахалы... оба. Так хочется, чтобы в сумерки им бы нечисть повстречалась и заморочила бы их. Надеюсь, их утащат эльфы.

Лилит обладала и такими знаниями; она разбиралась в странностях не только видимого мира, но и невидимого. Она знала все об эльфах в ярко-красных жакетиках и шапочках-колпачках.

Сейчас она шла вдоль дороги, приплясывая, и, когда они подошли к церкви Святого Мартина, она повернула налево и пустилась бежать вниз с холма.

– Сюда, – пела она. – Сюда.

Лилит ликовала. Она никогда раньше не брала с собой в свой домишко Аманду. Когда она возвращалась к родным, то рассказывала им о ее дружбе, но ей казалось, что они в это не очень верили.

– Не рассказывай нам сказки, – заметила мать. – Удивительно, что земля не разверзлась. – Отец слушал молча, а малыши сидели, раскрыв рты от удивления. Уильям просил рассказать все об имении Леев и обо всем, что говорила и делала Аманда. Бабка Лил тоже хотела все знать.

– Верно, верно, – приговаривала она. – У тебя там столько же прав, сколько и у нее.

Они вошли в городок, по мосту прошли на западную сторону гавани и побежали, пока не достигли домика Лилит. Бабка Лил сидела у двери, покуривая свою трубку.

– Это моя подружка Аманда, – сказала Лилит, а Аманда посмотрела в лицо старухе.

За последний год Аманда изменилась; она не утратила способности глубоко чувствовать, но научилась сдерживать свои чувства и слезы. Знакомство с миром Лилит расширило ее кругозор, и теперь она уже не испытывала жалости к бабке Лил, потому что редко видела такое выражение умиротворения на лицах, как у нее.

– Это настоящий праздник, – ответила бабка Лил, – когда благородная леди приходит навестить бедную старуху.

Несмотря на смиренность слов, Аманда чувствовала, что над ней подсмеиваются.

– Как вы себя чувствуете, миссис Треморни?

– Совершенно чудесно, моя прелестная королева; тем более после доброго приветствия из ваших благородных уст. Значит, вы – подружка моей внучки, как я слышала. Дайте-ка мне рассмотреть вас. – Старуха дала Лилит подержать свою трубку; потом потянула к себе Аманду и, обхватив ее лицо своими костлявыми руками, пристально взглянула на нее.

– Боже мой, – сказала она, – вы – его вылитый портрет. Затем она притянула девочку к себе и крепко поцеловала ее прямо в рот, отчего Аманда невольно в ужасе вскрикнула и вырвалась из объятий. С пылающим лицом она отступила назад, а старуха рассмеялась. Растерявшись, Аманда стояла как вкопанная, сожалея, что пришла, но не имея сил уйти с гордым видом.

– Как они там все поживают в усадьбе? – спросила бабка Лил. – Расскажите мне обо всем, моя королевна.

Аманда обрела голос:

– У нас у всех все хорошо, спасибо.

– А ваша бедная милая матушка? Когда она собирается подарить вам братика... или сестричку, а?

– Я... Я не знаю.

– Никогда! Скажу я вам. Никогда. – Тут раздался грубый смех старухи, будто распорядиться этим было в ее силах. – А ваш отец? Как ваш безгрешный отец?

– Хорошо, благодарю вас.

– А поступки твоего деда до сих пор его возмущают, а?

Она снова рассмеялась, обнажив при этом коричневые от табака, безобразные остатки зубов. Из дома вышел Уильям. Он резко остановился и покраснел, увидев, кто пришел их навестить.

– Не стой там, как баран, – сказала старуха. – Поклонись благородной даме. Поклонись так, будто ты – дворянин. Поцелуй ей руку и скажи, что она – красотка.

Уильям наклонил голову и стал еще больше походить на барана.

– Не каждый день выпадает случай поцеловать руку леди... хотя у тебя и есть на это право. У тебя есть на это право.

Уильям и Аманда робко смотрели друг на друга. Сердце Аманды бешено колотилось. Они ей далеки, члены этой семьи, дальше, чем недавно думалось.