Страстная Лилит

– Они очень вкусные. Миссис Стокланд, будьте любезны сказать мне, каковы будут мои обязанности, если вы решите принять меня на работу.

– Обязанности? О, заботиться обо мне, бедненькой. Мы будем вместе. В конце концов, в доме только прислуга. Хескет постоянно занят... так он говорит. Никогда нет времени побыть со мной. – Аманда снова заметила мелькнувшее на лице сердитое выражение. – Понимаете ли, пациенты. Он говорит, что они требовательны. А потом он постоянно читает... изучает. Сердечные болезни. Думаю, он надеется вылечить меня. – Она покачала головой, и серьги снова шевельнулись и засверкали. – Но это неизлечимо. Я видела, что случилось с моим отцом. – Ее лицо потемнело от подавленного настроения.

– Вы любите читать?

– Я думаю, что могла бы заинтересоваться книгами, если бы мне их читали. Я так устаю читать сама... Мои глаза... Ах, я вижу, что вы смотрите на мой портрет.

Аманда смотрела только на свою предполагаемую работодательницу, но теперь она уже достаточно узнала ее, чтобы понять, что ее внимание пытаются привлечь к картине. На ней была изображена красивая молодая девушка, и можно было лишь догадываться, что женщина, сидящая в кресле, была моделью для этого портрета. Как она может на него смотреть, удивлялась Аманда, если она явно придает такое большое значение своему внешнему виду! Лицо на портрете было округлым – возможно, слегка полноватым, с намеком на будущую полноту; рыжеватые волосы были разделены прямым пробором и, гладко зачесанные, обрамляли лицо, на затылке они были собраны в узел. Красивые покатые плечи были обнажены, а сине-зеленый цвет вечернего платья гармонировал с рыжеватыми волосами.

– Он восхитителен.

– Вы меня узнали? Значит, я не очень изменилась.

– Я сразу же увидела, кто это.

Аманда поняла, что она сказала то, что нужно, и что, если она начнет работать в этом доме, самой трудной задачей для нее станет выбор слов.

Неожиданно миссис Стокланд изменилась и стала очень походить на юную девушку на портрете.

– Я помню, как позировала для этого портрета. Художник был малоизвестным в то время. Известность пришла позднее. Я убеждена, что мой портрет немного этому поспособствовал. Он висел в академии. Помню, как им любовались. Он, конечно, был в меня влюблен. Я помню, как толпились у этой картины люди. Это была картина года.

– Я охотно этому верю. Он не может не привлечь внимания.

– Привлекать внимание! Очаровательные слова! Я вижу, что с вами будет приятно. Хескет сказал мне, что вы жили в деревне. О Боже, вот, должно быть, тоска, не думаете? Я не могла бы жить в деревне. А вы приятельница Фрита Дейнсборо. Забавный человек! Вы должны мне рассказать все о своей жизни в деревне, хотя я предполагаю, что она была довольно скучной. Почти такая же скучная, как здесь... Да, пожалуйста, еще чашку. Чай слабо заварен. Они знают, что я люблю покрепче. Я думаю, они специально это делают. Возможно, пожив здесь какое-то время, вы найдете на них управу. Слуги – такие прохвосты, я считаю. Особенно когда они видят возможность хитрить... и никто их не приструнивает.

– Не стоит ли нам обсудить условия и все прочее? – предложила Аманда.

– Да, конечно. Вы будете, конечно, жить здесь; я бы хотела, чтобы ваша комната была рядом с моей. Ведь вы будете моей компаньонкой, верно? И есть вы будете с нами... и будете как бы членом нашей семьи, я полагаю.

– Я бы не хотела навязывать свое общество. Я бы могла иногда есть у себя... если это более удобно. Вы бы не хотели, чтобы я была с вами постоянно...

– Смею вас заверить, все решит прислуга. Они вершат всем в этом доме. Передайте-ка мне мой веер, миссис Треморни.

Ее лицо очень раскраснелось, и она начала обмахиваться разрисованным японским веером, переданным ей Амандой. Глядя на нее, Аманда почувствовала неожиданное желание бежать из этой тесной комнаты, от этой женщины с отталкивающим лицом; она уже догадалась, что жизнь в качестве компаньонки-сиделки этой женщины будет полна трудностей.

Миссис Стокланд, откинувшись в кресле, обмахивала себя веером и говорила о жалованье и привилегиях, предлагая весьма, после жизни в мансарде миссис Мерфи, комфортабельное существование; тем не менее Аманда не чувствовала радости от полученного предложения и начинала сомневаться в том, что поступит правильно, приняв его.

– Теперь лучше, – сказала миссис Стокланд. – Меня иногда бросает в жар. Я постоянно боюсь, что у меня будет один из тяжелых приступов. Мне нельзя возбуждаться. В этом все дело. Я должна сохранять спокойствие. Люди не помнят об этом, понимаете ли. Они меня огорчают, не думая, какой от этого может быть вред.