Страстная неделя

– У меня проблемы и моральные, и технические, – начал я. – Моральные я ни на кого переложить не могу. Технические – это твое. Надеюсь, ты сможешь подсказать мне что-то, что все решит. И тогда останутся только проблемы организационные.

– Сложно. Для семи утра слишком сложно, но я попытаюсь сосредоточиться, – отозвался Радж. И добавил уже по-деловому, как будто он был приемщиком в ломбарде: – Давай посмотрим, что у тебя есть

Я рассказал ему основное.

– Что ты хочешь от меня услышать? – спросил он, когда я закончил. – Мое агентство занимается сбором информации. Ее реализация – дело самого клиента. Я могу послать на кладбище чистенькую английскую старушку с букетом фиалок и скрытой видеокамерой, но не с пистолетом.

– Но достать пистолет ты можешь? Для друга?

– Нет, и не проси. Даже если бы у меня такие вещи были, я бы не дал. В первую очередь другу. Здесь не Штаты и не Бельгия, у нас с этим очень строго. Да и, как я уже говорил, – Радж улыбнулся, – это противоречит философии моего агентства.

Сказать правду? Я почувствовал облегчение. Вот он сейчас дал бы мне пистолет, и что бы я с ним делал? Конечно, в какой-то ситуации я действительно мог его достать и выстрелить – «Это его жизнь или твоя», – но я был рад, что мне не придется делать это самому.

– Мы можем попробовать проследить за ним после встречи, – предложил Радж.

– Боюсь, после встречи его уже будут сопровождать.

– Но ты хотел бы быть поблизости?

– Да, на какой-то непредвиденный случай.

– Это, думаю, мы сможем организовать.

Радж действительно работал по высшему классу и стоил любых денег. Без пяти девять напротив Театра Королевы меня подобрала полностью экипированная колесница. Это был темно-синий БМВ-750, один из самых прытких среди больших седанов, как полагается, с правым рулем. За ним сидел аккуратно подстриженный мулат в темном костюме, белой рубашке и галстуке. Рядом с ним был пристегнут худой старик лет под восемьдесят, седой как лунь; вокруг шеи у него для комфорта путешествия была надувная подушечка. Старичок и вправду дремал, во всяком случае, на мое приветствие не откликнулся. А за водителем расположилась с вязанием чистенькая, аккуратная старушка, тоже хорошо за семьдесят, но живая, с ясными голубыми глазами. Она вязала шерстяные носки со сложным этническим орнаментом в верхней части.

– Доброе утро, сэр, – приветствовала она меня, улыбаясь. – Сегодня ведь даже отличное утро, не правда ли? И – в вашем возрасте это не важно, но мы этому рады – похоже, мы пережили и эту зиму.

– Я искренне рад за вас, – сказал я. – Вы ведь знаете, что вам надо делать?

– Это вам нужно будет что-то делать, – мягко возразила старушка. – Вот ваша книга. – Она вложила мне в руки старый, годов двадцатых, томик Дороти Ричардсон. – Надеюсь, вы ничего не имеете против «Паломничества»? Я уже второй раз заканчиваю все девять романов и потом снова начну с первого. Почему сейчас не пишут ничего подобного?

– И что я с этим должен делать?

– Вы будете читать мне вслух, когда мы остановимся, – я же вяжу! Мы всегда так делаем, и ни разу ни у кого это не вызвало подозрений.

Хм, необычно, но эти же островитяне живут по своим законам.

– Сэр, это мне понадобятся ваши подробные инструкции. – Мулат поймал мой взгляд в зеркальце. – Куда мы едем, мне сказали, а дальше-то что?

Мой план был таков.

Поскольку Осборн должен был зайти с северного входа, мы займем позицию у южного. Они ведь с Моховым встречаются посередине кладбища, так что я и здесь буду на максимальном приближении, только без риска быть обнаруженным. Конечно, может произойти и так, что Мохов, убедившись, что его английский друг пришел один, позвонит ему и поменяет место встречи. Но тогда и мы быстренько туда же переместимся, еще быстрее, чем Осборн с Моховым. Хотя вряд ли так произойдет – место для встречи было выбрано грамотно.

Собственного паркинга у кладбища, судя по карте, не было. Однако перед входом на Фулхэм-роуд было несколько жилых зданий, построенных чуть в глубине от тротуара. Это позволяло жильцам парковаться, ставя машины торцом к дороге. Стоянки эти, разумеется, частные, но в будний день в десять утра там точно будут свободные места. Почему пара состоятельных стариков на дорогом автомобиле не могут задержаться на одном из них минут на двадцать, пока кто-то из прислуги не сходит на могилу, например, чтобы положить цветы?

Все то время, пока мы ехали, я не переставая слушал перехваченные разговоры. Сам Осборн звонил всего лишь несколько раз, и все говорило за то, что он действительно отправлялся на встречу один. Но в прочее время Шанкар – а он снова заступил на пост – посылал мне на гарнитуру разговоры сотрудников Осборна. Атмосферу среди них можно было охарактеризовать как всеобщее недоумение: все понимали, что что-то происходит, и происходит без них, но похоже, так было надо. Кстати, благодаря звонку Осборна мы теперь знали и телефон фермы, где готовились к приему гостя. Непонятно, как Шанкар справлялся со всеми этими звонками: возможно, у него помимо базы по городу ездил микроавтобус, напичканный аппаратурой.