Страстная неделя

Тоня пожала плечами:

– Вечером.

Я посмотрел на часы: четверть шестого. Я хотел сказать что-нибудь банальное, типа, что время еще есть, когда в гарнитуре раздался голос Шанкара:

– Пол.

– Да, я слушаю.

– Похоже, за мной хвост.

– Они нас слышат?

– Нет, просто за нами едет машина.

– Ты сообщил на базу?

– Да, Радж не в восторге. Я сейчас уведу хвост подальше и попробую от него оторваться. – Пауза. – Что? Сейчас, Пол, минутку. – Еще пауза. – Пол, Радж просит вас пока с нами не связываться – пока ситуация не прояснится. Мы сами на вас выйдем, не отключайте гарнитуру.

Этого только не хватало!

– Но теперь-то неприятности? – спросила Тоня, не перестававшая наблюдать за мной.

– Неприятности, – вздохнул я, – это живая ткань бытия. А что, у меня это написано на лице?

– Нет. У вас лицо игрока в покер – по нему ничего нельзя определить. Что плохой признак – это может означать, что у нас сплошная череда неприятностей, только вы не хотите это показать.

Она сказала «у нас». Это хорошо.

– Хотя, – продолжала Тоня. – Хотя, возможно, у вас другого лица и не бывает при вашей-то профессии. Вы как выражаете тревогу? Или радость? Или грусть?

Я посмотрел на нее. Как, действительно, я это делаю?

– Не знаю, – честно сказал я.

– Но ваши близкие – у вас же есть близкие? Они как-то об этом догадываются?

– Хм. Не знаю, не задумывался. Да и зеркало с собой я не ношу, чтобы смотреться в него при возникновении каждой новой эмоции. А что, у меня лицо как маска?

– Нет, я же сказала: у вас лицо игрока в покер. Когда вы в покер не играете, вы, я допускаю, можете быть совсем другим.

У меня есть в Нью-Йорке несколько знакомых из мира большого бизнеса, у которых и вправду лица нет. Есть набор масок: для деловых встреч, для корпоративных приемов, для игры в гольф, для повседневного ношения. Что, я тоже становлюсь таким?

Но Тоня уже спохватилась:

– Простите меня. Я часто лезу не в свои дела. А сейчас…

А сейчас от того, насколько правильно она понимала меня и мою мотивацию, зависело очень многое.

– Хорошо, – сказал я. – Давайте я тоже полезу в дела, которые у нас стали общими. Вот вы сообщите отцу новый телефон Осборна, который предназначен только для связи с ним. Вы потом дадите его и мне?

– Вы весь наш разговор слышали?

Она показала взглядом на гарнитуру у меня в ухе. Я кивнул. Тоня подняла бровь, задумалась.

– Вы же сами слышали, что этот телефон предназначен только для связи Лесли и папы, – сказала она.

– Но это позволило бы мне вмешаться в критический момент. Как это уже раз было.

Тоня еще подумала. Потом потянулась к сумочке, стоявшей рядом с креслом, покопалась в ней и вытащила листок бумаги для заметок.

– Вот он.

– Спасибо.

Я вбил его в айфон. Как некстати Шанкар выпал из операции!

– А вы собираетесь воспользоваться той квартирой?

– Которую снял Лесли?

– Да.

– Я вряд ли. А папа не знаю. Вы хотите и ее адрес тоже?

– Если мы друг другу доверяем.

– А зачем вам?

– Например, чтобы узнать, не снял ли тот же человек квартиру в доме напротив. Чтобы наблюдать за ней.

Тоня о такой возможности не подумала. Думает сейчас.

– Хотя, должен признать, на ту встречу на кладбище Осборн шел один, – честно сказал я. – Даже его сотрудники не знали.

Тоня подняла брови, покачала головой и вздохнула. Похоже, она впервые вплотную столкнулась с миром своего отца.

– Вы и его слушали?

– Я к тому, что мы никогда не знаем, у кого мы на стеклышке под микроскопом, – ушел от прямого ответа я. – Так что всегда неплохо иметь запасные варианты.

Тоня снова вздохнула. Это был ее час принятия трудных решений.

– Вам этот адрес действительно нужен? Вдруг папа захочет воспользоваться той квартирой? Он не станет этого делать, если будет знать, что вы знаете.

– Тогда не надо. Скажем, что теперь я вас испытывал.

Тоня что-то хотела сказать, уже открыла рот, но не стала.

12

Телефон зазвонил в самом начале седьмого. Странно в наши дни слышать обычный телефонный звонок. Хотя некоторые уставшие от гаджетов люди закачивают такой и в свой мобильный.

Тоня так рванулась к письменному столу, что поскользнулась на начищенном паркете.

– Да, – сказала она по-английски, но тут же перешла на русский. – Да, все в порядке. А у тебя как? – Пауза. – Хорошо, я поняла. – Пауза. Посмотрела на часы. – Успею, конечно. Целую, будь осторожен.

Она посмотрела на меня. Вот у кого на лице доминирующая эмоция сразу проступает.

– Сюда не приедет?

Она покачала головой.

– Где встречаетесь? Хотя это не важно. Хотите, я вас подстрахую?

– Не знаю. – Она снова посмотрела на часы. – Надо подумать.

– Вы же скажете отцу про встречу с Питером и его отцом?

– А теперь как иначе? Раз скажу про телефон и квартиру.

– А про меня?

– Не знаю.

И я не знал, как лучше. Если Мохов, по признанию собственной любящей дочери, был неспособен трезво анализировать ситуацию…

– А что бы вы ему сказали?

Это Тоня спросила.