Страстная неделя

Пусть низко надвинутый круглый чепчик из грубого полотна, туго завязанный под подбородком чёрными несвежими лентами, окаймлял её личико своими уныло-однообразными оборочками, скрывая удивительно чистый лоб и удивительно пушистые волосы, — все равно Дениза казалась только ещё свежее, ещё тоньше в плохо пригнанном корсаже, слишком просторном для её детской фигурки, но зато она гордилась тем. что уже носит корсет: на плечах её лежала белая шерстяная косынка с бахромой, скрещённая на невысокой груди; юбка в мелкую-мелкую сборку была из толстой коричневой материи, такой толстой, что и тростинка стала бы похожа в ней на бревно, и в дополнение — старушечий передник. Приходилось обеими руками подбирать тяжёлую, сковывающую движения юбку, падавшую до самых пят, чтобы перепрыгивать через ручейки, которыми так богат Бовэ, и вообще ни на минуту не забывать, «что на тебя нацепили этот трепыхающийся колокол — всего три месяца назад мать решила, что Дениза уже достаточно взрослая, и обрядила её так. Сама госпожа Дюран целых двадцать лет носила точно такой наряд и не видела причин, почему бы и дочке не следовать её примеру: худо ли, хорошо ли, она пригнала свои не совсем ещё заношенные платья по фигурке Денизы, причём пришлось убрать больше метра материи за счёт проносившихся кусков, и все же тоненькая девичья талия заметно увеличилась в объёме. Итак, подобрав как можно выше подол юбки, Дениза под проливным дождём шествовала по улицам, забитым солдатами, которым было не до юной красотки, и внимательно оглядывала каждого, кто был выше пяти футов шести дюймов, надеясь вот-вот встретить господина де Пра. Но при виде открывшегося ей зрелища она тотчас забыла о цели своей прогулки, забыла даже свои недавние надежды. Дело в том, что наши красавцы кавалеристы были далеко не в парадном виде: некоторые, уже спешившиеся, еле передвигали ноги, ведя в поводу заморённую лошадь, другие ещё держались в седле, но припадали всем телом к холке коня, а кое-кто даже шёл пешком, бросив лошадь издыхать, погибать где-нибудь на обочине дороги.

И наконец, те, у кого имелось достаточно денег, решили, что по нынешним временам проделать за ночь восемь лье более чем достаточно, и ещё в Бомон-сюр-Уаз подрядили телеги, таратайки и прикатили сюда, спасая, что можно спасти; ещё недавно они принадлежали к той или иной воинской части — теперь это была беспорядочная орда: кто держал на коленях небольшой ковровый мешок, кто с головой укутался в одеяло, кто храпел, привалившись к плечу кучера. Как могло все это вновь стать войском, идти вперёд, принять человеческий облик? Некоторые солдаты были с ног до головы покрыты грязью, удивительно, где они только успели так извозиться! Все — насквозь промокшие, еле волочащие ноги, вымаливающие приют. И поэтому-то из жалости к ним Дениза забыла про господина де Пра и поэтому-то повела к себе домой высокого парня, серого мушкетёра, как он отрекомендовался, хотя заметить это сейчас было трудно, а звали его Теодором. Это было в десять часов утра, а теперь он спал как убитый у них наверху, разбросав по полу грязную и мокрую одежду, отшвырнув в угол сапоги, превратившиеся в два кома грязи — слава богу, хоть удалось стащить их с ног, — лёг, так и не помывшись, голый, разбитый усталостью, еле успев натянуть на себя простыню и красную перину. Пока он спал на антресолях, куда вела лестница из лавки, госпожа Дюран, отпуская горчицу и соль — в соответствии с надписью на вывеске, — передвигалась на цыпочках и шикала на покупателей, хотя вряд ли даже гром небесный мог разбудить раньше вечера мушкетёра господина Лористона! Их комната шла по четвёртому разряду в списке квартир, предназначенных для постоя войск, что в обычное время являлось для вдовы хоть малым, да подспорьем; тем не менее к ней раз десять заходили насчёт комнаты для господ офицеров, и один гренадер королевской гвардии уже расположился в кладовой прямо на ящиках. Поди его оттуда выкури! Покупатели, заходившие в лавку, бегали смотреть, как спит этот гренадер, поставив возле себя медвежью шапку, и, хотя зрители умилялись от жалости, все же потихоньку хихикали: уж больно в смешной позе он спал, даже не совсем ловко получалось, особенно при Денизе, поэтому она отводила глаза в сторону.

А военные все прибывали, прибывали…