Страстная приманка для плейбоя

– Что? То самое платье? Может, ты просто перепутала?

Как ему объяснить, что она хранила этот эскиз, мечтая об идеальной свадьбе?

– Нет, – твердо ответила она. – Это то самое платье.

– Отражение твоей мечты и надежды, – сказал он. – Неудивительно, что ты не сдержала слез.

В его тоне не было и намека на издевательство, наоборот, в нем прослеживалось понимание ее эмоций, и она почувствовала прилив нежности.

– Надеюсь, это просто нелепое совпадение. Но это взволновало меня. Я не могу сказать, что хорошо знала Элли, когда мы дружили. А сейчас я и подавно не знаю ее. Что, если это просто игра? Неужели она может играть всеми, как пешками?

– Именно это и расстроило меня, – признался ей Дрю. – Мой брат должен был приехать. Но его здесь нет. Я каждый день ему звонил по два раза, чтобы узнать причину его отсутствия. Но он не отвечает на мои звонки. Это на него не похоже.

– А как он поступает обычно? – мягко спросила Бекки.

Внезапно ему захотелось излить свою душу. Дрю слишком долго нес эту ношу в одиночку и, казалось, не в силах сделать еще хоть шаг. Казалось, он рассыпается на части.

Он никогда не чувствовал себя с другим человеком так легко и открыто. Дрю чувствовал, что может доверять этой женщине. Каждый день, который был наполнен смехом и весельем – купанием, игрой в фрисби или салки, – они лучше узнавали друг друга. Все шло к этому.

Ему следовало подумать над этим. Бекки – умная девушка с типичной внешностью интеллектуалки, на самом деле она Мата Хари – соблазнительница, вытягивающая секреты из ничего не подозревающих мужчин.

Дрю только начал свой рассказ, и будто камень выпал из плотины, годами сдерживающей поток откровений. Теперь она была открыта, и ему нужно выбраться из смывающего все на своем пути потока.

– Когда мои родители погибли, мне было всего семнадцать. Я не был зрелым к своим семнадцати годам. Я плыл по течению жизни, как серфер, касаясь лишь вершины волны.

Бекки внимательно слушала. Лицо ее преобразилось. В нем появилась такая мягкость, что он забыл, как дышать. Это резко отличалось от безразличных лиц женщин из прошлого, откровенно скучавших, когда он рассказывал о себе.

Казалось, он мог бы опустить голову на обнаженное худенькое плечо Бекки и так и застыть на пару часов.

– Мои соболезнования, – тихо прошептала она, – по поводу смерти твоих родителей. Они оба умерли в одно время?

– Попали в автокатастрофу. – Он мог бы остановить свой рассказ здесь, но он продолжил. Все эти слова, остававшиеся невысказанными годами, будто рвались на волю. Будто пытались быстрее покинуть горящее здание, расталкивая друг друга и вырываясь вперед. – Они поехали отмечать юбилей своих друзей. И не вернулись домой. Приехал полицейский и рассказал, что случилось. Это была не их вина. Все из-за пьяного водителя…

– Дрю, – тихо выдохнула Бекки. Она взяла его за руку, и дамба внутри его прорвалась.

– Невозможно даже представить, кто бы еще хуже подходил на роль воспитателя для семилетнего брата, чем я в свои семнадцать.

Она сжала его руку, будто верила в него, будто хотела вернуть ему веру в себя и дать возможность продолжить рассказ.

Он откашлялся.

– Его отдали мне на попечение, поэтому… – Он расправил плечи.

– Храбрее поступка я еще не встречала, – сказала она.

– Нет, все не так, – яростно ответил он. – Храбрым можно бы его назвать, если бы был выбор. У меня его не было.

– Был выбор, – настаивала она с такой же свирепостью. – Ты сам сделал выбор. Ты выбрал любовь.

Любые слова, прервавшие его рассказ, должны были охладить его пыл. Но этого не случилось. Он чувствовал, как рушатся стены вокруг него, и еще чуть-чуть – и плотина, сдерживающая его чувства, окончательно рухнет.

– Я люблю своего брата, – сказал Дрю. – Но не знаю, понимает ли он это.

– Он же не может быть таким дураком, – парировала Бекки.

– Мне удалось закончить последний год в средней школе, а потом я устроился в строительную бригаду. Я все время был уставшим. Казалось, мне никак не удается нормально заработать. Джо не мог носить модную одежду, как другие дети. Он обижался, считал меня бессердечным монстром. Он и понятия не имеет, как я отношусь к нему на самом деле.

Рука Бекки сжалась с невероятной силой. Казалось, будто ее сила – кто бы догадался, сколько силы таится в этой хрупкой женщине – окутала их обоих, проходя сквозь кожу и вены.

– Я всегда двигался вперед, – продолжил Дрю. – Я сделал все возможное, чтобы поставить брата на ноги. Я так боялся все испортить, что был слишком строг с ним. Я думал, что если он узнает, насколько я забочусь о нем, то воспримет это как слабость, и я потеряю контроль. Над ним. Над своей жизнью. Я уже знал, что будет, если я потеряю контроль над собой.

– Ты чувствуешь ответственность за смерть родителей? – спросила она.

По ее голосу он понял, что она поражена этому.