Страстная тигрица

Ши По удивленно посмотрела на Куй Ю. Она никогда не задумывалась о том, что мужу, возможно, известно, какой репутацией она пользуется среди женщин Шанхая.

– Хочу заметить, что среди окружающих нас людей мало кто догадывается, что я имею в этой области глубокие познания. Все решат, что я просто ошиблась в дозировке, – сказала она.

– Ты имеешь в виду мужчин. Она кивнула в ответ.

– Ты сказала, что есть еще одна возможность совершить ошибку, – снова заговорил он, прервав молчание.

Ши По закусила губу.

– Яд всегда считался традиционным средством для совершения убийства, – едва слышно произнесла она.

Его лицо не выражало никаких эмоций и по-прежнему оставалось спокойным. Конечно, он учел и этот вариант.

– Ты же не хочешь, чтобы люди говорили, что это я тебя отравил, – заметил он.

Ши По печально улыбнулась.

– ЭТО означало бы, что у тебя не хватит духу заставить меня повеситься. – Она протянула руку и осмелилась коснуться его плеча. – Я никогда бы не решилась на подобную глупость.

– Ты всегда заботилась о том, чтобы мое доброе имя оставалось незапятнанным, – задумчиво произнес Куй Ю. Ши По несколько удивил тон, которым были сказаны эти слова, но если бы она попыталась открыто возразить ему, то он бы ее и слушать не стал. Именно это больше всего и раздражало ее в общении с мужем. Ведь он даже не представлял, какие невероятные усилия ей приходится затрачивать на то, чтобы сохранять его репутацию порядочного человека. Ни дня не проходит без того, чтобы не возникали какие-нибудь сплетни. Но подобный тяжкий труд – это удел женщины, и она знала, что мужчине (даже такому умному, как Куй Ю), этого не понять.

– А как насчет отравленного кинжала? – спросил он.

– Один-единственный удар, – ответила Ши По, – прямо в сердце. Это самое быстрое и действенное средство, особенно если оружие отравлено. Признаться, я рассчитывала, что ты раньше вернешься домой, тогда бы я смогла сделать это в светлое время суток, – раздраженно добавила она и с упреком посмотрела на него. – Сейчас уже вечер. Люди наверняка подумают, что в дом залезли воры, – пояснила она. Грабежи были обычным делом даже в таком престижном районе Шанхая, как этот. Здесь жили состоятельные люди, и в их домах, обнесенных высокими и прочными стенами, имелась охрана, но и это не спасало от грабителей.

Куй Ю пожал плечами и вздохнул.

– Я уже принес свои извинения. Я сделал все, чтобы приехать как можно раньше, – сказал он, невольно вздрогнув. – Значит, ты решила подождать до завтра, чтобы не подумали, что это мог сделать вор, который забрался в дом ночью?

Она недовольно скривилась.

– Это зависит от тебя. Впрочем, не имеет значения, как я это сделаю. Все равно возникнут сплетни. Я не хочу, чтобы говорили, будто бы я решила умереть, потому что не выполнила свое жизненное предназначение. Я хочу, чтобы все считали меня человеком, который был глубоко предан своему делу и, конечно же, не сомневались в том, что мне удалось достичь бессмертия.

– Ты желаешь, чтобы твой уход из жизни был воспринят как акт самопожертвования, а не простая трусость, да? – Голос мужа звучал как-то странно, и она не могла понять, что он хотел этим сказать.

– Так оно и есть, – осторожно произнесла она. – Ты поможешь мне?

Вместо ответа он протянул руку и осторожно провел пальцами по рукояти кинжала, изготовленной из слоновой кости. Эта рукоять имела форму дракона, а ножны были сделаны в форме тигрицы, и поэтому, когда кинжал вставляли в ножны, создавалось впечатление, будто бы эти животные сцепились друг с другом в смертельной схватке.

– А как же наши дети? Ты хочешь, чтобы я сообщил им об этом? – спросил Куй Ю, потирая пальцами спину дракона. – Дети вряд ли поймут, почему их мать пошла на такую жертву. Они считают, что твое предназначение в том, чтобы опекать их и удовлетворять все их потребности.

Ши По покачала головой.

– Наша дочь вышла замуж и счастлива в браке. Я ей больше не нужна. Она совершенно спокойно воспримет известие о моей смерти. Что же касается наших двух сыновей, то… то они уже не нуждаются в моей заботе, – сказала Ши По и замолчала. Она просто не могла найти нужных слов, чтобы выразить пустоту и боль, которые охватывали ее всякий раз, когда она проходила мимо комнат сыновей, семь месяцев назад покинувших родной дом. Следуя традиции, она должна была облачиться в черные одежды и удалиться от мира. В конце концов, она исполнила свое жизненное предназначение. Ее дети покинули отчий дом.

– Но ведь они любят тебя. Они…

Куй Ю замолчал, услышав, как жена пренебрежительно фыркнула. В Китае не принято прививать детям любовь к родителям, и, разумеется, их дети не были исключением. Гордость, уважение, сострадание по отношению к своим родителям – все эти чувства для них естественны и понятны. Любовь же не имеет к этому никакого отношения.

Некоторое время Куй Ю смущенно молчал, но после паузы, стараясь говорить спокойно, напомнил: