Страстная женщина

Бесс знала: единственный способ сохранить рассудок — не давать себе ни минуты покоя. За три месяца, прошедшие после смерти мужа, она продала лондонский дом и уложила вещи. Арендовав у сэра Джона Тайна дом в Брентфорде, Бесс перевезла туда детей. Совсем рядом, в Зайон-Хаусе, жила ее подруга Нэн Дадли. В тихой деревушке близ Челси Бесс вздохнула свободнее. Вместе с тем, находясь недалеко от Лондона, она пристально следила за ходом процесса.

Сдавая земли и рудники в аренду, Бесс получала триста фунтов в год. Однако этот доход покрывал лишь затраты в Лондоне, поэтому строительство Чатсворта пришлось приостановить. Бесс не могла пожертвовать ни единого фунта на выплату жалованья рабочим или покупку материалов. Кроме того, она еще не расплатилась с Уэстморлендом и Уильямом Парром за тысячи акров земли, купленные у них.

По ночам, лежа в постели, Бесс с тревогой размышляла о том, что теперь будет с ее семьей. Днем она властно приказывала адвокатам придерживаться тактики создания искусственных препятствий, но практичность не позволяла ей забыть о том, что роковой день неизбежен. Бесс опасалась, что в конце концов придется пожертвовать не только Чатсвортом, но и прочим имуществом, поскольку во всех бумагах она значилась совладелицей поместий Кавендиша. Бесс с неизменной благодарностью думала о предусмотрительности Уильяма.

Не давая себе покоя и без оглядки расходуя силы, Бесс боролась с горем. Она играла с детьми, смеялась в присутствии посторонних, но по ночам ее одолевала тоска по Уильяму. Бесс похудела. Ей не удавалось заполнить пустоту в душе, дни тянулись медленно, походя один на другой.

В конце января Бесс получила записку от Фрэнсис Грей: «У меня есть сюрприз для тебя и Нэн Дадли. Жду тебя завтра в Зайон-Хаусе».

Бесс и Нэн, по-прежнему носившие траур, с удивлением увидели Фрэнсис в ярко-алом платье.

— Боже правый, в своих вдовьих одеяниях вы похожи на двух унылых ворон! Вам давно пора сбросить траур и обзавестись любовниками!

— Должно быть, ты это уже сделала, — сухо заметила Бесс.

— Вот тут-то ты и ошиблась, дорогая! Я обзавелась любовниками задолго до того, как овдовела. Нэн Дадли была шокирована:

— Ты встречалась с любовником при жизни мужа?

Фрэнсис выразительно приподняла брови:

— А ты — нет?

— Герцог Дадли подарил мне тринадцать детей. Зачем мне любовник?

— Бесс, но у тебя-то наверняка был возтобленный!

— Никогда! Мне и в голову не приходило изменять Повесе Кавендишу. К тому же он отличался неуемным аппетитом…

— Ну, а у меня, к счастью, есть теперь пылкий муж! — И Фрэнсис помахала перед носами подруг новеньким обручальным кольцом.

— Ты вышла замуж? — изумилась Нэн.

— За кого? — спросила Бесс.

— За Адриана Стоукса, моего старшего конюха. Нэн Дадли лишилась дара речи.

— Сколько же ему лет? — осведомилась Бесс.

— Двадцать один, дорогая. У него ярко-рыжие волосы, а ты же знаешь, что говорят о рыжих! Я довольна, как кошка, налакавшаяся сливок.

— Неужели ты не боишься Кровавой Мэри? — удивилась Бесс.

— Слава Богу, она запретила мне появляться при дворе — тем лучше: дворец стал похож на склеп. Моя дочь Кэтрин сообщила, что королева больна. У нее округлился живот, но никто не верит, что она ждет ребенка. А ее муж Филипп вернулся в Испанию: наверное, сыт по горло ложными беременностями Марии!

Королева сделала Кэтрин Грей своей фрейлиной — должно быть, пытаясь загладить вину перед Фрэнсис, старшую дочь которой, леди Джейн, отправила на плаху.

— Надеюсь, Мария смертельно больна! — мстительно заметила Бесс.

Остаток дня три подруги вели кощунственные беседы, но перед расставанием снова заговорили о браке Фрэнсис. Бесс и Нэн поцеловали подругу и пожелали ей счастья.

— По правде сказать, я восхищаюсь Фрэнсис. Ей наплевать, что подумают люди. Я всегда буду любить ее — несмотря на возмутительные выходки.

— Как ты думаешь, королева и вправду смертельно больна? — с надеждой спросила Нэн.

— Во всяком случае, я уже прокляла ее, — призналась Бесс.

— Мои сыновья — тоже. — Нэн тяжко вздохнула. — Едва их выпустили на свободу, как они отправились воевать во Францию. Наша королева объявила войну Франции только по настоянию мужа, чтобы помочь Испании. Знала бы ты, как я боюсь за мальчиков!

— Нэн, они так долго пробыли в Тауэре. Как же вышло, что их в конце концов освободили?

— Думаю, Елизавета обратилась за помощью к Сесилу. Когда-то он служил у моего мужа. Ведь именно герцог Дадли убедил молодого короля Эдуарда назначить Сесила своим секретарем. Королева Мария отказалась от его услуг, но Сесил по-прежнему пользуется влиянием.

Бесс со вздохом вспомнила насмешливого юношу, когда-то дружившего с ней и Уильямом. Елизавета всегда доверяла Сесилу. Внезапно Бесс захотелось, чтобы до Елизаветы дошли слухи о болезни королевы. Ни у кого в королевстве нет больше причин ненавидеть Кровавую Мэри, чем у Елизаветы!

О том, что она едет в Хэтфилд, Бесс оповестила только кучера. Пока слуги вели ее в личные покои принцессы Елизаветы, Бесс вдруг поняла, как давно не бывала здесь. Встретившись с рыжеволосой подругой, Бесс низко поклонилась, потом внимательно оглядела принцессу.