Страстное искусство. Женщины на картинах Ван Гога, Рериха, Пикассо

Пикассо писал портреты двух своих женщин – Марии-Терезы Вальтер и Доры Маар – практически одновременно. Вот облокотившаяся блондинка с синими глазами (Облокотившаяся Мария-Тереза), а рядом чем-то явно не очень довольная брюнетка (Бюст женщины в шляпе). А в самом начале отношений в 1936 году в портрете Марии-Терезы (Женщина у окна), которую Пабло писал всегда с такими плавными округлыми формами, появляются острые пальцы, как будто ножи, с которыми играет Дора Маар. На портрете Доры этого же года у нее как раз такие острые пальцы с зеленым маникюром, который экстравагантная девушка очень любила. Были и картины, на которых присутствовали сразу две девушки. Пикассо и раньше обращался к сюжету «подружки» и даже был не прочь посмотреть на любовные игры двух женщин, но сейчас подобные картины приобретали новый смысл.

Пабло Пикассо. Облокотившаяся Мария-Тереза. 1939. Частная коллекция

Пабло Пикассо. Бюст женщины в шляпе (Дора). 1939. Фонд Бейелер, Риен

Пабло Пикассо. Портрет Нюш Элюар. 1937. Музей Пикассо в Антибе

Но была на портретах 1936–1941 годов еще одна женщина – Нюш Элюар, жена поэта Поля Элюара, чьей первой женой была Гала, ставшая позднее постоянной спутницей Сальвадора Дали. Поль встретил хрупкую очаровательную Нюш в 1929 году. Ее настоящее имя Мария Бенц. Она была помощницей в цирке и танцовщицей. Еле-еле сводила концы с концами, чтобы выжить. Вскоре они поженились. Но это не был «традиционный брак». Сюрреалисты, к которым принадлежали и Поль, и Дора, проповедовали свободную любовь. Поэтому Поль был не против отношений его жены с Пикассо. А Дора и не могла противиться, так как она уже знала о Марии-Терезе и изо всех сил старалась показать, что ее не волнует наличие у Пабло помимо нее еще двух возлюбленных. Ее портреты нежны и прекрасны. Один из самых реалистичных, 1941 года, был в точности повторен композиционно и по стилю, но моделью служила Дора Маар.

Дора была самой эмоциональной и непредсказуемой. Ни одну другую свою спутницу он не писал столь разнообразно в плане внутреннего состояния. От спокойной, элегантной и прекрасной, как на портрете с алыми ногтями, цветными волосами и загадочной полуулыбкой до истеричной – подобные портреты потом объединят термином «плачущая женщина». Создавая их, Пикассо вовсе не думал как-то унизить или исказить черты своей модели. Как он позднее сам говорил, он лишь писал то, что было в ней самой. Конечно, ее психика была расшатана и увлечение сюрреализмом не помогало ее укреплению. Дора могла быть и высокомерной.

Дора была фотографом и художником, поэтому она была не только моделью, позировавшей для Пикассо, но и художником, написавшим портрет великого Пабло. «Я тоже пыталась ухватить его образ. Божественный лик. Фас и профиль в смешанной манере Пикассо. Вы скажете: «Пикассо?» Да, Пикассо. Я не претендую на первенство, но не могу не подчеркнуть, что подобный фотомонтаж использовала уже за пять-шесть лет до него. Наложение одного снимка на другой, сопоставление двойного женского профиля – уже тогда я работала в манере Пикассо».

И не только художником, но и человеком, побудившем Пикассо[67] к новым экспериментам. Он начинал с фото Доры, печатал их, потом размещал их под стеклом, добавляя между ними ткань или кружево.

В первые месяцы окончания оккупации Дора стала все чаще говорить о том, что у нее что-то украли: то собаку, то велосипед. Кроме этого она стала публично осуждать образ жизни и Пабло, и Поля, призывая их к покаянию. Они же, в свою очередь, обвиняли друг друга в ее состоянии. Элюар говорил о жестокости Пикассо, а тот, в свою очередь, о мистике сюрреалистов, которая свела бедную Дору с ума. По совету доктора Лакана Пикассо определяет Дору в клинику для душевнобольных и с этого момента отдаляется от нее. Он не из тех, кто будет помогать женщине выходить из психологического кризиса. Тем более что на его жизненном пути встречается новая муза – Франсуаза Жило.

С Дорой Маар Пикассо поддерживает связь до 1954 года. И для него было важно, что она помнит его и все еще испытывает к нему сильное чувство. Она жила в Менербе в доме, который Пабло купил для нее. Правда, он считал нормальным останавливаться там позднее с Франсуазой. А когда узнал, что Дора заменила унитаз, который он расписал, то запретил себе даже думать о ней. Все, к чему он прикасался, по его мнению, было священно. Он готов был оставлять своим женщинам дома, но никогда картины или рисунки, кроме тех, которые дарил. Если женщина, которую он также считает своей, не ценит его творение, она больше не достойна внимания.